Новая книга о штрафбатах

По свидетельству фронтовиков, штрафники использовали не только трофейное оружие, но, случалось, и элементы обмундирования, например, заменяя обмотки немецкими сапогами. Но это опять-таки не было какой-то фирменной, что ли, чертой штрафников, во фронтовом быту к этому прибегали и в обычных линейных частях. Обеспечение шло за счет захваченных у врага запасов, хотя и случаев мародерства исключать нельзя.[88]

Продуктами питания штрафные части обеспечивались тыловыми органами армий и фронтов, в составе которых пребывали, по нормам, установленным для личного состава передовых частей действующей армии. Если здесь и присутствовала какая-то специфика, то она носила своеобразный характер. Вот как это выглядит со слов человека, непосредственно воевавшего в штрафной роте.

Е. А. Гольбрайх:

Обычная рота получает довольствие в батальоне, батальон — в полку, полк — с дивизионных складов, а дивизия — с армейских. Еще Карамзин заметил: «Если захотеть одним словом выразить, что делается на Руси, следует сказать: воруют». Не нужно думать, что за двести с лишним лет что-нибудь изменилось. Во всех инстанциях сколько-нибудь да украдут. Полностью до солдата ничего не доходит. А у нас, как это ни странно, воровать некому. И здесь вступает в силу слово — «армейская». Наш старшина получает довольствие непосредственно с армейских складов. Правда, и ему «смотрят в руки». Но мы не бедные, что-нибудь из трофеев и привезем. Продукты старшина получает полностью и хорошего качества, водку неразбавленную. Офицерам привезет полушубки длинные, и не суконные бриджи, а шикарные галифе синей шерсти. И обмундирование для штрафников получит не последнего срока, а вполне приличное. Кроме того, у нас есть неучтенные кони, вместо двенадцати лошадей — небольшой табун. При необходимости забиваем коня помоложе, и что там твоя телятина! Кому-то и огород вспашем. Да еще один важный фактор. Помимо извечной русской жалости к страдальцу-арестанту, каждый тыловой интендант всегда опасался когда-нибудь «загреметь в штрафную». Обеспечивали нас честно.

Чтобы окончательно развеять сомнения относительно того, что штрафники в продовольственном обеспечении не испытывали дискриминации, приведем еще одно свидетельство того же фронтовика.

Е. А. Гольбрайх:

Полагались ли штрафникам 100 граммов «наркомовских»? Как и всему личному составу фронтовых частей. Зимой, а также в наступлении, вне зависимости от времени года. Я на фронте пил мало. Бутылку водки делили спичечным коробком, поставленным торцом. Пять коробков — бутылка поделена. Самогонку бойцы часто доставали. Бывало, и древесный спирт по незнанию выпьют и погибают в страшных муках. Очень много народу погибло на войне по «пьяному делу».

По возможности использовалось и трофейное продовольствие.

A. B. Пыльцын:

…Продовольствием, захваченным у немцев, по мере возможности пополняли свой скудный сухой паек, которого почти не осталось. Особенно удивил нас трофейный хлеб, запечатанный в прозрачную пленку с обозначенным годом изготовления: 1937–1938. Сколько лет хранился, а можно было даже замороженный резать и есть! Не сравнить с нашими сухарями. Такое же удивление вызывал у нас какой-то гибрид эрзац-меда со сливочным маслом в больших брикетах. Бутерброды из этого хлеба с таким медовым маслом были как нельзя кстати и оказались довольно сытными.

В продовольственных трофеях встречалось и немало шоколада, который тоже хорошо подкреплял наши вконец ослабевшие от физического и от нервного перенапряжения силы. (С. 39).

В то же время автору меньше всего хотелось бы создать у читателя иллюзию продовольственного достатка на фронте. Случалось всякое. И полбеды, если вмешивались объективные обстоятельства.

М. Г. Ключко:

Это неправда, что штрафники шли в атаку под воздействием спиртного. Как правило, шли голодными. Случалось, по двое суток ни крошки во рту не было. Воду кипятили и пили. После бомбежек ночью лазали по переднему краю в поисках убитых лошадей или других животных.

Под Мелитополем или Мариуполем, точно уже не помню, в одном селе стояли полдня. Хозяйка угостила настоящим украинским борщом. Так после этого я сутки от болей в желудке корчился. Может, в других подразделениях было по-другому Не знаю. Но говорю о том, что довелось пережить самому и тем, кто служил со мной.

А. В. Пыльцын: