Новая книга ужасов

– Знаешь, Женэ, – задумчиво произнес Джек Мартин, глядя сквозь завитки сигаретного дыма, что всегда окутывали его голову, как тает лед в его пустом стакане, – ничто из этого не имеет значения. Это не важно. Писательство. Это банальное устремление, едва ли стоящее усилий, несущественное на любой космической шкале. Это всего лишь кровь, пот, кишки и кости, извлеченные из наших тел и скормленные пишущей машинке, чтобы быть выплеснутыми на ее валик. Это всего лишь больная душа Америки, киснущая на солнце. Никто на самом деле не читает того, что я написал. В этом городе не знают, кто такие Фланнери О’Коннор или Рей Бредбери, не говоря уж о Джеке Мартине. Ничто не сохранится в памяти. Мы все умрем и всё закончится. Пески покроют нашу цивилизацию, а солнце превратится в огромный красный огненный шар и сожжет даже вас.

– Это только через несколько миллионов лет, Джек, – напомнила она.

Это его, похоже, не убедило. Мартин был писателем. В старшей школе он выиграл национальные соревнования по эссе, с работой, озаглавленной «Здорово быть живым». А теперь ему было сорок, и его прочувствованные, хотя и жуткие рассказы – наиболее личные его работы – печатались в небольших журналах с научной фантастикой и в мужских изданиях, а еще выпускались дорогим ограниченным тиражом фанатами-издателями, которые потом вылетали из бизнеса, не заплатив ему денег. Уже десять лет он зарабатывал на жизнь написанием сценариев, но фильмы, где стояло его собственное имя, так и не выходили на экраны. У него были проблемы со счастливыми концовками.

Как бы то ни было, он знал, что творится «на производстве», и был ее первой целью, когда дела приводили ее к кинематографу. Он жил на бульваре Беверли-Глен в хибаре, сделанной из толя, и приткнутой между многомиллионными особняками, и говорил всем, что она сейсмоустойчивая.

Мартин погремел льдом, и она заказала ему еще одну кока-колу. Он затушил сигарету и закурил новую.

Девушка за стойкой гостиничного бара, одетая, словно волшебница, закинула лед в новый стакан и дотянулась до небольшого хромированного крана. Ударила струя кока-колы, поливая лед.

Мартин приподнял свой старый стакан.

– Разве не было бы замечательно, если б можно было сунуть девчонке бакс, чтобы она налила в этот стакан, а не устраивала суматоху с новым и не заставляла бы тебя платить снова и снова. Должен быть неограниченный долив. Вообрази это себе, Женэ – утопическая мечта. Вот, что нужно Америке. Бездонная кола!

– Это не в наших правилах, сэр, – откликнулась девушка. Вместе с колой шли клетчатая салфетка, несчастный ломтик лимона и пластиковая ложечка.

Мартин посмотрел на ноги барменши – она носила черные сетчатые колготки, туфли-лодочки на высоком каблуке, плотно облегающий белый жилет, фрак и цилиндр.

Писатель пригубил свою новую колу, у которой все еще было дно, а девушка занялась другими утренними клиентами.

– Готов спорить – она актриса, – сказал он. – Думаю, она снимается в порно.

Женевьева приподняла бровь.

– Большинство фильмов категории Х поставлены лучше, чем те помои, что идут на широкую публику, – настаивал Мартин. – Я могу тебе показать короткометражку кое-чего от Джераржа Дамиано или Джека Хорнера, как если бы снимал Бергман или Дон Сигел. Кроме постельных сцен.

Мартин писал «сценарии» для взрослых фильмов, используя тщательно сохраняемые в тайне псевдонимы – чтобы защитить свое членство в Гильдии Сценаристов. У Гильдии не было какого-то предубеждения к порно, но предполагалось, что ее члены не берутся за написание полноценных сценариев за пару дней и триста долларов. Мартин утверждал, что именно он придумал популярную фразочку Джеми Гиллиса «Соси, сука!».

– Что ты можешь мне рассказать о Джоне Алукарде?

– Имя…

– Кроме того, что его имя означает «Дракула», написанное наоборот.

– Он из Нью-Йорка. Ну, во всяком случае, последнее время он был там. Я слышал, что он связался с этой творческой братией. Ну знаешь – Уорхол, Джек Смит. У него право на первый просмотр у United Artists[120], и он мутит что-то с Fox[121]. Ходят слухи, что он основал независимую продюсерскую компанию с Гриффином Миллом, Джулией Филипс и Доном Симпсоном.

– Но он никогда не снимал фильмов?

– Говорят, что он никогда не видел фильмов. Хотя это не мешает ему называть себя продюсером. Слушай, ты на него работаешь, что ли? Если вдруг – намекни, что я свободен. Упомяни о моей переделке «Музыку не остановить». Хотя нет, не надо. Лучше скажи о той штучке для ТВ, которая так и не вышла. К закату я могу достать тебе образцы сценариев.

Мартин сжал ее предплечье.

– Я никогда не встречала Алукарда, Джек. Я навожу о нем справки для клиента.

– И все же, если будет возможность, Женэ. Ты знаешь, что это для меня значит. Я отражаю атаки коллекторов, а Sharkko Press так и не разобрались с тиражами «Мрачных сумерек». Какая-нибудь работка – пусть даже переделка или вычитка – помогла бы мне перекантоваться зиму и весну. Купи мне время, чтобы я добрался до Энсенады и закончил часть сценариев.