Новая кофейная книга

Этот чайник твой Константин Наумов

Аленичев живет в аду. Ад устроен просто – есть бесконечно длинный коридор и двери. Коридор разный и совершенно одинаковый. Прямо там, где Аленичев сейчас, коридор похож на сервисный этаж какого-то отеля – практичная немаркая краска, издевательская схема эвакуации – стрелочки «выход» указывают за край листа слева и справа, аккуратные двери с ничего не значащими номерами. Два дня назад коридор был каким-то бункером – массивный железобетон, бронированные гермодвери с замками-штурвалами. Коридор меняется незаметно – границы никогда нет: чуть меньше бетона, чуть – больше краски, предыдущая дверь стальная, а эта – уже просто железная; Аленичев потратил бесконечные часы, пытаясь вычислить точное место, когда коридор становится другим – выброшенное оказалось время; но и все время здесь – выброшенное, на то и ад.

Аленичев толкает перед собой тележку – вода, продукты, всякие необходимые вещи и предметы, которые трудно достать, как капсулы для его кофе-машины Nespresso – они попадаются ужасно редко. Вот электричество есть всегда – в стенках бывают розетки, часто совсем нелепых систем, но у Аленичева есть переходники; в крайнем случае можно залезть на тележку и подключить провода напрямую к лампе.

Когда надоедает толкать, Аленичев открывает ближайшую дверь. За дверью – комната, склад чистого белья – налево простыни, направо наволочки и полотенца, сильно пахнет дешевым гостиничным кондиционером для ткани. Пахнет как Кирин пирог: какая-то жуткая съемная квартира, кухня с тараканами, раковина завалена грязной посудой, везде – кипы модных журналов; это был период «буду шить этническую одежду». Кира попеременно целовалась с какими-то двумя по очереди – чуть откидывая голову назад и закрывая глаза; ему казалось это ужасно странно: как можно совершенно одинаково целоваться с разными людьми? И там был торт, или сладкий пирог, или что-то в этом роде; она очевидно сыпала специи горстями, возможно – закрывая глаза и чуть откидывая голову назад, – целый противень теста, пахнущего специями, ванилью и имбирем – дешевым кондиционером для белья. Аленичев открывает глаза. Комната совершенно бесполезна с точки зрения, например, капсул Nespresso (Аленичев надеется, тем не менее, что в этой части коридора они должны попасться), но все равно, это большая удача – воспоминание. Аленичев не знает, сколько времени он провел в аду, надо думать – вечность; воспоминания стерлись, потерялись в бесконечном коридоре, бесконечных комнатах.

Бельевая – это уже очень близко к складу для минибара, где могут быть капсулы, Аленичев открывает следующую дверь – напротив. За дверью – аккуратная стена, выкрашенная экономичной немаркой краской; такое случается, однажды стена была за всеми дверьми на много километров, вода кончилась почти совсем, он долго шел по коридору, не трогая двери, а потом открыл одну – за ней была кухня небольшой квартиры; кран работал, и в холодильнике было пиво и сок. И там было окно – выходило в тупик – узкое пространство между домами, ограниченное стенами со всех сторон. Он переночевал, сдвинув стол к стене и разложив спальник от окна к холодильнику; ночью из тупика-колодца было видно звезду, хотя эту часть Аленичев, может быть, придумал уже потом. Он забрал с оттуда четыре тяжелые чашки для эспрессо, хотя ему нужна была одна; подумал – про запас на всю вечность, и оказался прав – уже осталось только три.