Новая критика. Контексты и смыслы российской поп-музыки

Оксимирон пришел на баттл как уже, с его точки зрения, состоявшийся творец, автор, лидер и главное — создатель культуры, что и определило его стратегию позиционирования в баттле — через модернистские концепты иерархии и истоков (истории). Иными словами, рэпер начинает всячески демонстрировать то, что он здесь самый главный, самый опытный, тот, кто все придумал и кого все пытаются копировать (типичное). Он называет себя «папой», «отцом», «первооткрывателем», «стоящим у истоков» самого жанра рэп-баттлов в России; апеллирует к длительности своего нахождения в рэп-культуре («я в игре 9 лет», «я так стар»), на основании чего унижает своего оппонента («слизняк», «шкет») и обвиняет его во вторичности по отношению к себе («original russian hater», «Ведь ты умеешь только баттлить и писать ремейки»).

Далее обсуждению подвергается классическая оппозиция высокой и низкой культуры. «Ты же не хочешь выйти из моды, словно шмотки „Волчок“», «ты банально в рабстве, / Зови меня Фадеев Максим, / Ведь это жирный пиар»: Оксимирон, с одной стороны, пытается представить Славу как кратковременную, преходящую моду, тогда как он сам претендует на говорение с позиции вечности. С другой стороны, Оксимирон пытается дискредитировать популярность Славы. На этом он потом и попадется, так как сам будет пытаться задавить Славу своей популярностью как чем-то положительным (условно: «Моя популярность — универсальная и вечная, а твоя — преходящая и низменная»). С точки зрения постмодерна, этот критерий, как и различение между «хорошим вкусом» и «плохим вкусом», является результатом властного произвола: «Ну так если твоя музыка — бренд, почему мне не выбрать Gucci?», замечает в ответ Слава и указывает на непоследовательность этой оппозиции:

Представитель той самой дешевки,
что называется пластмассовый мир,
И если судьи смотрят влюбленно, то считай, что он победил.
Ориентировать на шум — это твое супергеройское умение.
Окси — флюгер, даже когда кто-то пускает ветер,
он изменяет направление.

Далее Слава обсуждает строчки Оксимирона «Ты быстро читаешь, а я медленно слушаю»: «В 2010-м ее озвучила Нонна Гришаева в передаче „Большая разница“. / Либо ты ее спиздил намеренно, / Либо твой уровень, мразь, — комедийная жвачка по телику». Красивая схема про различие «высоких» и «низких» жанров и уникальность творца рушится, когда мы начинаем вскрывать пути влияния, принадлежность к «низкой» культуре, от которой пытаются откреститься.

Из противостояния культур произрастает диспут о необходимости личных идеалов: «Когда я вызывал его, он типа за идеалы был, / Но за год ты стал ссученный, Слава». Оксимирон в принципе не может себе представить человека, за которым не стоят какие-то высокие идеалы. Его обвинение практически звучит как цитата из гегелевской «Эстетики»: «Тот, кто не может твердо стоять на своей значительной цели, а отказывается от нее и разрушает ее в себе, является дурным, никуда не годным субъектом. Но наша „ирония“ любит такую иронию бесхарактерности. Человеком же с настоящим характером является тот, кто ставит себе существенно содержательные цели и твердо придерживается этих целей, так что его индивидуальность перестала бы существовать, если бы он вынужден был отказаться от них»[485].

У Оксимирона-модерниста и гегельянца возможность какого-то другого модуса существования просто не укладывается в голове. Слава КПСС констатирует, что позиция идейного андеграундного артиста, противостоящего миру коммерции, даже более лицемерна, чем честная расписка в собственной продажности: по известному выражению, «лучше всего продается хорошо упакованный протест против хорошей упаковки». При этом именно Оксимирон представляет оппонента борцом за «андер» — именно потому что иначе не может себе сконструировать его образ как противника и, соответственно, заявить себя как «идейного» артиста, игнорирующего коммерцию: