Новая критика. По России: музыкальные сцены и явления за пределами Москвы и Санкт-Петербурга

Упомянутый выше Ислам Итляшев стал популярным благодаря клипу на песню «Салам алейкум братьям», в котором поднимается тема мирного сосуществования представителей различных кавказских народов[69]. Главные персонажи клипа — танцоры, исполняющие лезгинку с флагами северокавказских республик в руках. При всем гуманистическом и пацифистском пафосе, благодаря которому клип был доброжелательно воспринят широкой аудиторией, ничего специфически национального (кроме флагов) в нем опять же нет. Очевидно, что исполнитель родом с Кавказа, но при этом вряд ли возможно сказать, к какому именно народу он принадлежит и на какие музыкальные традиции опирается. Кроме того, в клипе тиражируются стереотипы о кавказских мужчинах, распространенные среди жителей других регионов: бороды, мокасины, автомобили «Лада Приора». Другие песни Итляшева национальной специфики лишены вовсе: по звучанию они напоминают российскую поп-музыку конца 1980-х — начала 1990-х, но с легким восточным флером, а певец старательно поддерживает образ мужественного, но при этом доброго и справедливого джигита.

Несмотря на всю стереотипность, кавказский турбофолк активно развивается и пользуется коммерческим успехом. Лагучев и Итляшев собирают десятки тысяч лайков и восхищенных комментариев на YouTube. Весной 2021 года певцы приняли участие в телешоу Андрея Малахова «Привет, Андрей», что тоже свидетельствует о популярности не только среди кавказской, но и среди общероссийской аудитории, а клип на песню Лагучева «Горький вкус» стал самым популярным видео среди российских пользователей YouTube по итогам 2021 года[70].

Впрочем, среди исполнителей кавказского шансона и турбофолка встречаются исключения — певцы, чье творчество при более внимательном знакомстве оказываются глубже любых стереотипов. Самый известный пример — это Магамет Дзыбов из Адыгеи. Если большинство исполнителей турбофолка ориентируются на русский шансон с обезличенным ресторанным звучанием, то Дзыбов адаптирует к эстрадным стандартам песенную традицию аула Уляп, о которой мало кто знает за пределами региона.

Аул расположен в Красногвардейском районе Адыгеи, примерно в 60 километрах от Майкопа; в нем проживают черкесы, а также абхазы и абазины. Уляп славится своими музыкантами, исполняющими под адыгскую гармонь черкесские народные песни и русский блатной фольклор, в котором часто появляются совсем не русские интонации: например, фразы на черкесском языке[71] или цитаты из народных мелодий. Популярные мотивы русской и черкесской эстрады уляпские певцы и гармонисты тоже переосмысливают в хулиганско-залихватском ключе и перепевают в форме дворовых куплетов[72]. Получается нечто вроде черкесского рембетико[73] или черкесских murder ballads. Точно так же как у уляпцев, в творчестве Дзыбова вполне органично сочетаются дворово-блатные и адыгские мотивы (и в текстах на темы черкесской истории, и в мелодиях — Дзыбов неплохой гармонист, наследник многолетней традиции популярных песен под гармонь), граница между которыми более размыта, чем это может показаться. Песня на русском языке может звучать очень по-кавказски, если она исполнена под гармонь и содержит отсылки к старым адыгским мелодиям. Но стоит добавить чуть больше синтезаторов — и черкесские элементы стираются, и даже песни на родном языке оказываются приближенными к русскому шансону (именно в таких версиях они и звучат в концертах для широкой аудитории).

Заключение

Опыт черкесских артистов подтверждает, что играть современную музыку, космополитичную по своей природе, и при этом сохранять национальную специфику вполне возможно. Этнический колорит может проявляться в пении на родном языке, в обращении к народным музыкальным традициям, к определенной культурно-исторической тематике. Часто национальное выражается в контексте и нюансах аранжировки и далеко не всегда считывается сторонним слушателем. В музыке грань между «своим» и «чужим» размыта. То, что раньше было «чужим», в любой момент может стать «своим». Черкесская музыкальная традиция может органично вплетаться и в русско-европейскую эстраду, и в шансон, и даже в мейнстримный европейский рок.

Современная черкесская поп-музыка находится в достаточно сложном положении: с одной стороны, неотвратимые процессы глобализации стирают традиции, ранее казавшиеся незыблемыми; с другой — предпринимаются новые попытки оживить и модернизировать национальную культуру и тем самым дать ей выстоять. Так, в интернете постоянно появляются новые оцифровки архивных записей, поп-артисты предлагают новые прочтения легендарных композиций, да и классики, например Джабраил Хаупа и Заур Тутов, не сдают позиций и продолжают творить. Есть основания верить, что сложности будут преодолены.

Иван Рябов Обреченная музыка: краткая история воронежской инди-сцены