Новая Кровь. Ассасин (СИ)

Вот только судьба вмешалась в наши планы — погибла Велисса в разгар зимы, набредя на голодную волчью стаю, будучи без сил после лечения девочки в селе. Похоронила я ее рядом с нашей лесной избушкой, чувствуя какую-то неправильность в произошедшем. Вроде бы все звучало и выглядело логичным, но поверить в случившееся я долго не могла. Лишь через две недели до меня дошло, что ее действительно больше нет, что я осталось одна. Примерно неделю я была не в себе — то плакала, то буйствовала, то впадала в оцепенение. Но однажды проснувшись, я поняла, что Велисса бы меня за такое поведение кнутом бы отходила, а значит надо смириться и жить дальше. В тот день я и решила, что летом сама отправлюсь в Университет, благо возраст подходящий, а рекомендательные письма тетка написала заранее, будто чувствовала. Оставила она их в тайнике вместе с завещанием (в смысл которого я вникать особо не стала, так как имя там было только одно — мое), заначкой достаточной на трехлетнее обучение (если не удастся получить стипендию), особо редкими зельями и ингредиентами, а так же двумя учебниками — по знахарству и бытовой магии. Один я знала досконально, так как оседлую жизнь мы с теткой начали лишь три года назад, а до этого таскались по всему материку, и на практике я узнала все травы, зелья и болезни. С бытовой магией все было не столь радужно, но некоторые основы я все-таки знала. Так что через полтора месяца отправлюсь в столицу, к началу лета и работы приемной комиссии. А пока надо подзаработать денег на дорогу, питание, гостиницы, место в обозе, а может и лошадку.

Потушив огонь примуса под котелком, я оставила зелье остывать, а сама оглядела свое скромное жилище — добротная избушка из бревен с меня в обхват, печкой и выскобленным деревянным полом. Под самым потолком, на натянутых веревка сушатся травы, так же как и на двух стенах. Около входной двери вбиты гвозди, на которых висят мои шуба и шапка, которые бы уже пора убрать в сундук, так как наступила оттепель, а снег остался лишь там, где еще не падали лучики робкого весеннего солнышка. А в дальнем углу, за печкой, кровать Велиссы, застеленная лоскутным одеялом. Я всегда спала на печи, где скомканным валяется точно такое же одеяло, почти не прикрывая матрас, застеленный белой простыней. В центре расположился добротный дубовый стол, многоцелевого использования. Под ним вольготно развалился мой пес — волкодав Молчун, которого мне подарила Велисса три года назад. Ну и, конечно же, четыре объемных сундука, где хранятся одежда и травы. Вся еда находится в подполе, на леднике да в кадушках.

— Эх, Молчун, хороший вышел день, правда? — по привычке обратилась я к псу, понимая, что без нормального общения скоро с ума сойду.

Волкодав вяло стукнул хвостом по полу, выражая свое согласие. Эта нахальная зверюга почти постоянно игнорировал меня, пребывая в меланхоличном полусне. Оживлялся и слушался он лишь тогда, когда хотел есть или чувствовал рядом чужих. И все же этот серый теленок, по ошибке родившийся в семействе собачьих — самый лучший друг. Именно в его шкуру я выплакалась после смерти Велиссы, единственного члена моей семьи.

Прикрыв котелок с зельем крышкой, я протерла стол и занялась готовкой ужина. С легким сожалением я достала последнюю краюху хлеба и слазила в печь за чугунком с картошкой. Соль и перец почти закончились, но есть немного сушеной зелени. И можно добраться до погреба, где хранятся огурчики и грибочки. А в село все же надо сходить — припасы пополнить, побаловать себя свежим молочком, а то так и не сподобилась завести корову, даже козу перед зимой отдали в одну семью в селе, где родились близнецы, а у матери не оказалось молока. Конечно, коровье было бы лучше, но увы. Бывали у Велиссы такие вот приступы благотворительности, когда она могла подобрать больного ребенка или вылечить неимущего. Семья та небогатая, а коза тетку бесила жутко. Если бы Велисса не отдала это животное, то точно на котлеты бы пустила

Увлекшись своими размышлениями, я чуть не упала, когда Молчун с диким рыком бросился к двери.

— Ты чего? Раньше ты на селян так не реагировал, — растерянно пробормотала я, вооружаясь сковородой. Лихие люди мне вреда не причиняли, так как всегда прибегали лечить свои болячки. И по велению Велиссы они никогда не трогали крестьян, женщин и детей, а то ведь ей чирьев на самом ценном органе вырастить — раз плюнуть. Потом выводить замучаешься, а

— Есть тут кто-нибудь? — раздался вдруг слабый голос, часто прерываемый кашлем. — Помогите…

Прикрикнув на волкодава, я бросилась открывать. Уж что-что, а главный принцип знахаря — помогать всем и всегда — Велисса в меня вбила намертво. Так де как и требовать потом оплаты соразмерно кошельку и одеянию. Распахнув дверь, я едва успела поймать нежданного гостя. Точнее не поймать, а помочь упасть на мягкое — то есть на меня.

Что ж, долг зовет, клятва обязывает.