Новая опричнина, или Модернизация по-русски

Мог ли Иоанн Васильевич найти мудрое решение в связи с этим многофакторным кризисом? Сложный вопрос. Во всяком случае, теоретически решение было найдено. Оно было изложено публицистом Ермолаем-Еразмом в работе под названием «Правительница». Суть этого решения заключалась в перераспределении общественного пирога в пользу крестьянства как реальной хозяйственной опоры государства. Что касается элиты, часть ее Ермолай-Еразм предлагал перевести из земельных собственников в служилых людей, получающих, по выражению А. И. Фурсова, «продпаек». Вероятно, такая реформа могла бы значительно смягчить последствия «демографического сжатия», найти в государстве скрытые резервы. Это была бы гипер-опричнина. Однако нужно понимать, что, несмотря на гений и огромную внутреннюю силу царя Иоанна, изнасиловать историю и дух своего времени он не мог. Достаточно было уже и того, что он сумел осуществить просто опричнину. Гибкость средневекового менталитета имеет свои лимиты и гипер-опричнину (замену поместий и вотчин на жалованье и продуктовое обеспечение) тогдашняя реальность скорее всего отторгла бы.

Что касается отмены опричнины в 1572 году, А. И. Фурсов достаточно аргументированно опровергает этот миф (см. 3 главу нашей книги). Правда в том, что тогда был отменен термин «опричнина», но не сама его функция в государстве. То, что наследовало опричнине, отныне называлось «двором» (был избран более традиционный и менее пугающий термин). Главное – не было никакого разочарования в опричнине. Задачи, перед ней поставленные, она в основном решила.

То, что царь не разочаровался в ней, на мой взгляд, подтверждается в его завещании, черновик которого был составлен, по всей вероятности, в 1572 году и никак не раньше. В нем Иоанн написал: «А что есми учинил опришнину, и то на воле детей моих, Ивана и Федора, как им прибыльнее, и чинят, а образец им учинил готов» (Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей. М.; Л., 1950. С. 444). Иными словами, опричнина передается детям как наследство и завет царя, более того, как готовый образец.

Первоначально опричнина была использована государем как инструмент перехватывания реального суверенитета (в этом состоял главный политический аспект опричнины). Суверенитет был перехвачен чрезвычайно эффективно и в чрезвычайно короткие сроки. То, что в истории занимает обычно столетия, было проделано за несколько месяцев. Это было виртуозное политическое решение, инновация, которая привела к возникновению своеобразного русского типа власти – самодержавия.

«Социальное происхождение самодержавия, – отмечает Д. Н. Альшиц, – неразрывно связано с опричниной. А происхождение, как известно, можно отрицать, но нельзя “отменить”». (Альшиц Д. Н. Начало самодержавия в России: Государство Ивана Грозного. Л.: Наука, 1988. С. 242.) Огромное значение царского ордена, с точки зрения Альшица, показал Собор 1561 года, в ходе которого опричнина выполняла роль эффективной диктатуры по отношению к другим институтам.

В опричнине, на мой взгляд, было осуществлено выращивание имперского позвоночника России. Это было достигнуто путем перепахивания элиты, лишения ее родовой силы, связи с землей, феодальными кланами, путем разрушения малых местных пирамид-землячеств и построения вместо них большой и всевластной опричной иерархии, «особой царской территории»

(территории как в географическом, так и в символическом смыслах) – превращение государства в, по сути, национальное и христианско-имперское. Тех, кто представлял интересы частей и готов был идти за них до конца, Иоанн за время своего царствования «перековал» в служителей национально-имперского единства. Кого-то он перековал силой убеждения, кого-то через страх и насилия. Кого-то, кто по тем или иным причинам не мог быть перекован, он просто уничтожил. И хотя полностью изменить элиту он был не в силах, но импульс, преданный им русской аристократии, вектор, который он задал, оказался стратегически победоносным.

Это была виртуозная политика – и в результате ее Россия получила шедевр самодержавия, систему более сложную и совершенную, более устойчивую, чем европейские абсолютные монархии и восточные деспотии. Сила и устойчивость самодержавия объясняются, в частности, тем, что через его эмбрион-опричнину произошло теоретическое «уравнивание всех пред лицом государя» (С. Ф. Платонов). Более того, в опричнине сложилась прямая «сфера связи с царем» для тех, кто прошел тщательный государев отбор (или «перебор людишек»).