Новая опричнина, или Модернизация по-русски

ДОСЬЕ МАКСИМА КАЛАШНИКОВА

Возмущение Владимира Семеновича понятно. Но просто восстановить УБОП – не выход. В полностью коррумпированном государстве сами борцы с оргпреступностью коррумпировались. Давно не секрет, что они сами стали элементом рейдерских операций, часто работая по заказу. Не секрет, что и они занимались вымогательством.

Просто власть в РФ «либерально» пошла по линии наименьшего сопротивления. Распустила структуру вроде бы для борьбы с коррупцией «силовиков», при этом оставив общество беззащитным перед оргпреступностью, рейдерством и коррупцией.

Восстановить реальные структуры борьбы с ОП можно только в рамках проекта «Новая опричнина». И отбирать «волкодавов» для уничтожения ОП необходимо только с помощью новейших психотехнологий и психозондирования, полностью отсеивая мерзавцев, садистов и корыстолюбцев. Образно говоря, отбирая исключительно жегловых и шараповых. К сожалению, пока в верхах РФ никто так задачу не ставит.

Очевидно, что структура новой опричнины по борьбе с коррупцией и ОП должна действовать как внутри РФ, так и вне ее, совмещая в себе разведку и контрразведку, специальные операции и даже рейды спецназа за рубеж (как «Моссад» или НКВД), финансовую и криминальные разведки, структуры информационно-психологической борьбы…

«Борьба с коррупцией» в истинном свете

– Возьмем Национальный план противодействия коррупции в РФ, утвержденный в конце 2008 года, – продолжает В. Овчинский. – К чему свели всю борьбу с коррупцией? В плане нет ни слова о борьбе с ОП, хотя она и коррупция связаны неразрывно.

План принят в развитие конвенции ООН против коррупции. А эта конвенция – всего лишь вторая часть конвенции ООН по борьбе с организованной транснациональной преступностью! Сначала в 2000 году приняли Палермскую конвенцию против международной ОП. Она состоит из нескольких частей: борьба с оргпреступностью, борьба с коррупцией, борьба с «отмыванием» криминальных денег, борьба за возвращение активов. Последняя часть (про активы) детализирована конвенцией ООН против коррупции.

Так вот: в российском Национальном плане даже не употребляется словосочетание «организованная преступность» и ничего не говорится о возвращении активов. Говорится только о правовой пропаганде, о профилактике, о создании образа недопустимости коррупции и проч. И – о декларировании доходов чиновников. Сейчас у нас кадровые службы всех госорганов просто завалены декларациями о доходах. Но такие декларации нужны лишь тогда, когда действует правовой институт незаконного обогащения, предусмотренный конвенцией ООН против коррупции.

Если есть закон против незаконного обогащения, то государство может спросить у чиновника с годовым доходом в 30 тыс. долларов: «Откуда у тебя 3 млн долларов, что ты потратил на покупку особняка, машины, яхты? Почему ваши дети совершают такие дорогие покупки?» Такого чиновника вызывают в СЛЕДСТВЕННЫЕ органы и задают вопросы о происхождении потраченных денег. «Вам кто-то подарил эти деньги? Вы продали какие-то семейные ценности?» – «Нет», – ответил. Против чиновника возбуждается уголовное дело, у него конфискуется это имущество, с него взимают штраф. И еще хорошо, если свободы не лишают.

Но в РФ, когда ратифицировали конвенцию ООН против коррупции, сделали оговорку: ратифицируем ее, кроме статьи о незаконном обогащении.

Так что теперь все эти декларации, подаваемые чиновниками – чистой воды профанация. Вся эта деятельность никому не нужна. Даже зная, что у чиновника со скромной зарплатой есть собственность на миллионы долларов, вы ничего не можете с ним сделать. Нет никакого правового института воздействия.