Новая Орда

– А кого другого-то? – осмотревшись, резонно возразил оглоед. – Хозяину только рази начистить рыло? Эй! Корчма! Чего пиво теплое?

– Уймись, Лутонюшко, – сосед положил орясине руку на плечо. – То не пиво, сбитень слуга корчемный принес – я просил.

– Ну, сбитень так сбитень, – Лутоня покладисто согласился, отпил… и, скривившись, заорал еще громче: – Эй, корчма! Пошто сбитень холодный принес? Совсем нас не уважает, а, парни? И не идет, вот ведь, голова коровья, небось где-то спрятался. А мы поищем! Ишь ты, чего удумал – пивом те… холодным сбитнем честных людей угощать! Да ладно бы кого пришлых, так ведь своих, новгородских.

Тут совсем бы плохо пришлось и самому корчемщику, и слугам его, а возможно, и самим драчунам-артельщикам – вдруг бы корчемные успели своих, уличанских, на помощь позвать или, пуще того, стражу кликнуть? Никому б хорошо не было, да вот Бог нынче миловал – других гостюшек в корчму заслал. Скрипнула дверь, отворилася – и завалило с улицы с полдюжины молодых мужиков, по виду – не из слабых. Вот то и славно!

Лутоня плечами повел, потер руки:

– А ну-кось! Это кто еще у нас тут шастает? Откель? – Ухмыльнулся, подмигнул своим: – Пойду, познакомлюсь.

Артельщики переглянулись и дружно кивнули – а чего ж? Теперь уж есть кому бока намять – парни не хилые, за себя постоять могут…

– Ты, Лутоша, пасись – вдруг да у них ножи?

Детинушка отмахнулся:

– Чай, и у нас кистеньки найдутся.

Новоявленные гости между тем подозвали корчемного слугу, заказав для начала кувшин стоялого медку и пирогов с сигом… отчего подошедший Лутоня аж затрясся!

– Стоялые меды заказываем, тли? На нашем конце, ни с кем не деляся?

– Отвянь! – не оборачиваясь, рыкнул один из чужих.

И обрадованный Лутоня поспешно зарядил ему в ухо! С размаху, красиво так… получилось бы, кабы чужак ловко этак не увернулся… да еще засадил в ответ оглоеду в скулу, отчего детинушка – уж на что силен! – на ногах не устоял, да так и сел на пол и, хлопнув глазами, жалобно протянул:

– Наших бьют, робяты-ы-ы-ы…

«Робяты» подскочили тут же, но и чужаки оказались не лыком шиты – живо повытаскивали ножи, а кто-то – и сабельку.

– Ух, тля! – вскочив на ноги, огорченно прорычал Лутоня. – Сабли у вас? Ножики? Ну-ну…

Не успели оглянуться, а оглоед уже хватанул ручищами скамью, единым махом сбив сидевших на ней до того людишек – немецких купцов. Схватил, махнул, напрочь сбивая стоявшую на столе посуду:

– Ужо я вас угощу!

Сверкнул клинок. Ударился в стену нож.

– Пусть скамью бросит! – резко предложил тот, что с саблей. – Тогда по-честному драться будем – на кулачках.

– На кулачках так на кулачках, – довольно загалдели артельщики. – Лутоха, бросай скамеечку.

И пошла потеха. Один другому – в ухо – ввух!!! Аж звенит! В ответ – по скуле, да по печени – ух и круто, да и больновато же. А в углу еще парочка образовалась – кулачищами машут, как мельницы, один другого мутузит – любо-весело посмотреть! Зрителей – услыхавши про драку – в корчемку много понабежало, вдоль стеночки вставши, пересмеивались, а купцы немецкие ставки делали – один на Лутоху два серебряных гроша поставил, а другой – целый гульден.

Соперник Лутохин тот гулдьден углядел, ухмыльнулся:

– Ого, паря, как тебя ценят! Н-на, лови плюху!

И ударил – с ноги, в подбородок – получай! Лутоня так плечищами в стену и въехал, закачал головой, словно оглоушенный бык. Но тут же оправился да ка-ак двинул неосторожно приблизившемуся обидчику в ухо – тот так с ног и полетел, аж к двери, едва на улицу не выкатился, да какой-то только что вошедший господин удержал его на пороге. Молодой такой парень, высокий, приятный лицом, со светло-русой шевелюрой, еще и усики, и бородка, на ганзейский манер стриженная… немец, что ль?

– Здорово, парни!

Не, не немец – ишь как выкрикнул, да так глазищами серо-стальными зыркнул, что даже драчуны обернулись, подумали, будто посадниковы люди пришли перцу задать. Не, не посадниковы… Однако ж чужаки вмиг вдоль стеночки выстроились, зарделись, ровно девицы красные…

– Мы тут это… пива зашли попить, господине.

– Попили? – Невозмутимо поставив скамейку к столу, незнакомец (а кому, судя по всему – и очень даже знакомец!) уселся и вытянул ноги, обутые в дорогущие, из тонкой телячьей кожи сапоги. – Ну, попили – и проваливайте. Чего встали? Проветритесь, а завтра с утра – ко мне на беседу.

– Но, господине…

– Пшли!

Чужаки – а как только что хлестко дрались! – словно побитые собаки, поджав хвосты, покинули питейное заведение.

– Ах ты ж, рыло! – пришел в себя Лутоха. – Ты што ж это деешь-то?

Подбежав к незнакомцу, детинушка махнул кулачищем… и едва не упал – вроде бы ничего сидевший на лавке молодой человек и не сделал, так, чуть шевельнулся, а увесистый Лутонин кулак просвистел мимо.

Оглоед ударил еще раз – и снова мимо, а потом… Потом незнакомец чуть привстал и – всего два удара, быстрых, точных, практически без замаха: один в печень, другой – в переносицу. И все! Сомлел боец Лутоша – растянулся на грязном полу, раскинул руки.

– Господине, – нервозно переглянулись артельщики. – Кабы не зашиб ты его, дурачину.