Новая реальность

Сейчас он заканчивает двадцатую операцию, и нервная система воспринимает её спокойно, уверенно и рассудительно. Наверняка так и подобает настоящему военному хирургу! Но в глубине души всё равно боязно: вроде всё он делает правильно, но за жизнь пациента всё же страшно. Ты для раненого единственная надежда, жизнь человека от тебя зависит, как тут не волноваться… Игорь вспомнил слова старого хирурга, обучавшего его оперировать вручную.

– Во время операции рука хирурга тверда, как камень! Запомни это, курсант!

Старому полковнику было далеко за шестьдесят, он прошёл десяток локальных конфликтов и спас сотни жизней как при помощи электронного полевого хирурга, так и своими собственными руками. Из всех преподавателей на кафедре полевой хирургии опытней его в деле оперирования вручную не было никого, и не только Игорь старался впитывать всё, чему учил старый седой полковник:

– Ты можешь волноваться, но никто, кроме тебя, не должен этого видеть! Внешне ты обязан быть абсолютно уверенным в своих действиях профессионалом! И как только во время очередной операции ты поймёшь, что на самом деле абсолютно уверен в том, что спасёшь раненого, ибо иначе быть не может, можешь себя поздравить – из тебя начинает получаться что-то путное! Осталось только не уверовать в свою непогрешимость – и ты настоящий хирург! А вообще мой тебе совет: оперируй каждого так, будто это твой собственный ребёнок. И всё будет так, как надо!

Понятное дело, что в хирургии, особенно в военно-полевой, не всё так просто, но смысл сказанного Игорь запомнил. Собственных детей у него, конечно, нет, но он искренне старался оперировать своих пациентов так, как будто оперировал сам себя. Насколько получалось вжиться в подобную ситуацию, сказать сложно, но пока все его пациенты шли на поправку. Правда, самых тяжёлых оперировал другой военврач, штатный хирург отряда, имеющий настоящий боевой опыт. Игорю и его новому коллеге он отдал всех остальных, и оба они были ему за это искренне благодарны. Потерять первого же пациента – такого Игорь бы и недругу не пожелал. А сейчас, когда у него на счету девятнадцать успешно проведённых операций, окрепла какая-никакая уверенность в себе. Теперь не так боязно взяться и за тяжёлых пациентов. По крайней мере за таких, каких Игорю доводилось оперировать посредством электронного хирурга.

– Ушивание раны завершено, – констатировал Игорь. – Сестра, подайте пластырь, я сам закреплю дренажный катетер на теле пациента. Вызовите охрану, пусть гасят лишние фонари. Пациента поместить в палату интенсивной терапии, проверять состояние каждый час. Я осмотрю его вечером.

Медсестра поспешила выполнять его указания, и Игорь направился к стоящему в углу самодельному умывальнику, наскоро собранному ушлыми спецназовцами из чайника, тазика и использованной капельницы. Пока он снимал перчатки и мыл руки, в помещение вошли несколько бойцов в белых халатах поверх униформы и принялись гасить светильники, накрывая их кусками брезента.

В условиях отсутствия электричества вопрос освещения операционной спецназовцы Эвереста решили на удивление быстро. Несколько металлических кастрюль были разрезаны ножовками примерно на четверть, внутри установлены начищенные до блеска металлические пластины, взятые из каких-то запчастей, Игорь так и не понял, из каких именно. На дне кастрюль были укреплены старые добрые гильзы от крупнокалиберного пулемёта, залитые бензином, заткнутые тряпичным фитилём и сплющенные. Разрез в кастрюлях закрыли прозрачным пластиком, кажется, оторванным от забрал мотоциклетных шлемов, в итоге получилось подобие древнего маяка: источник огня перед увеличительным стеклом и с отражателем позади.

Получившиеся фонари были далеки от ослепляющих и довольно сильно чадили, но светильники были закрыты дырявыми крышами с самодельными трубоотводами, и это позволяло избежать загрязнения операционной. Кроме того, менять в светильниках данные фронтовые свечи можно было очень быстро. Зам Эвереста обещал вскоре подыскать более подходящие варианты освещения, чтобы горело поярче и прогорало подольше, но пока освещали так, потому что времени на изыски не имелось.

– Капитан! – К Игорю пошёл крепкий немолодой боец в белом халате поверх боевого снаряжения. – Как прошла операция? Он выживет?

– Это был кто-то из наших? – Игорь узнал в бойце майора из состава «Сенежа», которого уже видел ранее. Это его роту сразу после боя с ФСБ-шниками Эверест отправил преследовать разбежавшегося противника. У майора был довольно необычный позывной – «Интеграл», – из-за чего Игорь его и запомнил.

– Командир первой группы из моей роты, – хмуро кивнул Интеграл. – Радиопозывной «Сервал». Мы осматривали прилегающую местность на предмет обнаружения остатков сил противника. Наткнулись на пулемётное гнездо с автоматным прикрытием в заброшенном доме, успели уйти из-под огня вовремя. Пулемёт подавили, но моего капитана задело рикошетом от стальной балки. Несли его на руках, бегом, боялись не успеть. Я поставил ему капельницу с плазмой, но на бегу её трясло сильно, в поднятой руке пришлось держать.