Новая реальность

Тебя из тумана зовут голоса,
Довериться им — или верить глазам?
А сердце бунтует, как пламень живой…
Тебе выбирать. Это выбор лишь твой.

Дорога в тени… что там ждет впереди?
И в тысячи троп перевиты пути,
А твой — он идет непримятой травой.
Иди. Выбирай. Это выбор лишь твой.

Лина улыбнулась.

А получилось бы. Получилось бы уговорить. Только вот нельзя, милый. Встанешь между мной и кланом — тебе не жить. Так что…

— А я на что? — вмешался голос прежде молчавшего Вадима.

— Что ты хочешь сказать?

— Я с Лёшкой пойду. — В его интонации послышалась улыбка. — Никто не может сказать, что я не умею уговаривать девушек.

— Но…

— Бери-бери, Лёш, он умеет! — поддержала одна из молоденьких ведьмочек.

— О да, стоит только вспомнить, как ты убедил клан Темный Цвет, что красть детей нехорошо.

— Это которые заимствовали детей, чтоб получать кровь девственников для молодильных зелий?

— Ага.

— Помню-помню. Они потом два месяца каялись и Совет Стражей доставали, чтоб им разрешили как-то искупить вину. Бери, Лёш!

— Может, мне и вас взять? — съехидничал юноша. И ошибся. Вдохновленное семейство (младшее поколение) тут же сделало вид, что приняло случайную оговорку за серьезное предложение, и принялось дружно собираться. Лёш попробовал сопротивляться, но когда Мила, вмешавшись в перепалку, посоветовала сыну прихватить всю эту компанию, вздохнул и сдался.

Лина замерла.

Ох не зря старшее поколение отправляет из дома детей. Ожидается серьезный разговор? Ну-ка, ну-ка.

Легкий шум затих, и в подслушке воцарилась тишина.

— Ну и? — наконец прозвучал первый голос — Милы. — Что вы об этом скажете?

— Что тут скажешь, Мила, тут слов нет. Я онемела, когда увидела.

— Да уж. Меньше всего я ожидала увидеть на пороге именно ее. Подумать только, из всех девушек мира — феникс. И к тому же…

Что «к тому же», услышать не удалось — подслушка все-таки разрядилась. Ах, невовремя. Но и так было ясно — знает семья Соловьевых о фениксах. Знает, и куда больше, чем можно прочитать в официальных справочниках. Что ж, так тому и быть.

Домой Лина не пошла. И в клан тоже не пошла.

Не сейчас, не сейчас.

Не видеть мать, не видеть бабушку. Никого, никого… Ледяная купель в ее будущем все-таки будет, и этого, кажется, не избежать. Убивать Лёша она не станет. Ни за что не станет. Значит, так тому и быть. Но приближать собственное невеселое будущее — нет уж.

Она шла по ночному Севастополю, бесцельно пересекая улицу за улицей, слушая то аккорд музыки, прорвавшийся из окна ночного кафе, то шум машин на улице, похожий на звуки какой-то необычной реки, то голоса прохожих.

— Ты ведь со мной? Лена…

— Милый…

— Эдик, прихвати из машины детское кресло!

— Да, дорогая.

— А я ему и говорю — мол, так и так, господин Стрельцов, мы с вашей дочерью собираемся пожениться.

— А он что?

Шумный город двигался, волновался, говорил, дышал вокруг одинокой девушки-феникса, то щедро бросая под ноги роскошь рекламных огней, то завлекая тишиной и темнотой. Витрина ювелирного магазина брызнула светом, сыпанула искрами, отразив Лину в роскошном уборе из ожерелья, серег и браслета. Девушка с невеселой улыбкой качнула головой, и картинка сменилась — вместо тяжелых и броских украшений на девушке-отражении замерцала рубиновая брошь, а в пышных волосах призывно сверкнула изящная диадема.

Пару секунд — и новая картинка, уже с колечками.

Девушка молча смотрела на сменяющиеся отражения, пока мудрая компьютерная программа не поняла, что клиент не собирается входить. Картинка разочарованно погасла, напоследок успев предложить пятнадцатипроцентную скидку.

И снова улицы, скверы, площади, мерцающие огнями… оживленно-шумные, светлые, как днем… тихие и спящие.

Улицы стелились под ноги неостывшим еще асфальтом, разбегались узором брусчатки, встречали плеском фонтанов. У нового фонтана «Райская птица» Лина остановилась, задумчиво окунула руку в кипящую светом золотую воду. Плеснула волна, вскинулась огнистыми струйками-перьями рукотворная птица. В плеск струй мягко вкрался гитарный перезвон, и целая стая мерцающих золотых огоньков сорвалась с огнистого чуда, закружилась цепочками, сплелась в облачко.

Красота какая!

Светотехника, новое слово в городской архитектуре и дизайне. Пока вот такая, редкие образцы. Но уже пробуют, испытывают, интересуются.

Чего только не выдумывали люди, вдохновленные новым чудом науки, — граффити и то оказались заброшенными. Возможность увязать свет и музыку увлекала многих. А рекламщики с ума сходили.

Лина поймала на ладонь пушистый золотой огонек — стилизованное перышко Жар-птицы. Нежный, невесомый, обманчиво-живой огонек. Покачала на ладони. От него исходило едва ощутимое тепло. Вообще птица здорово напоминала феникса. Оранжево-алое, огнисто-золотое, беспокойно переливающееся пламя в облике птицы. Просто не верится, что это вода.