Новая родина

Между опушкой и фургоном, лежали оранги — очень много, не меньше сотни. Как видно, они напали внезапно и успели убить нескольких русских раньше, чем те что-то сообразили (почему они не установили сканеры, почему?!) Но те, кто был возле фургона, а может, в нем, начали стрелять. Воронки — места взрывов гранат. Ошметки тел, шерсть и кровь. Обоймы. Старший Хлопов — сидит, привалившись к груде трупов, в руке — топор, голова раскроена. Это не копье. Это ятаган. Значит, и иррузайцы тут были.

Где же еще шестеро? Игорь специально думал так — «шестеро», стараясь не вспоминать физиономии двух Славок в окне фургона. Сгорели? Он обошел фургон и обнаружил еще два трупа, обгоревшие так, что невозможно было понять, кто это, ясно было только, что взрослый и подросток, даже пол непонятен.

Остальные, конечно, в фургоне. Вот так.

Игорь прошелся к опушке. Под деревьями, куда не достал дождь, на мокрой земле легко читались следы. Примерно пятичасовой давности. Много следов орангов. Два гухха — всадники, конечно.

А это что?

Игорь наклонился и поднял с раскисшей земли егерку. Детскую егерку с опущенными ушами и порванными завязками.

Как минимум одного из мальчиков оранги унесли с собой.

Русского ребенка эти твари унесли в черный мокрый лес. Пять часов назад. Сколько его волокут? Километров тридцать? Меньше? Больше?

На миг Игорь представил себе степень страха и надежды, которые должен был испытывать мальчишка. Нет поблизости пластунов, Алых Драгун, вертолетов, героев фильмов…

А вот Муромцев Игорь — есть.

Он несколько раз глубоко вздохнул. Всмотрелся в лес. И побежал по следу, держа его, как гончая.

* * *

Игорь не знал, сколько перед ним врагов. Оранги умели двигаться по лесу и, если бы не сырость, их вообще было бы проблематично выследить. Игорь считал, что не меньше сотни — менее чем с двумя сотням выходить против десятка землян было бы глупо. Игорь вовсе не считал себя сверхчеловеком, поэтому на бегу несколько раз пытался дать вызов — но комбрас выдавал фон. Был и соблазн сперва найти людей и организовать погоню по всем правилам. Но каждая секунда в руках орангов для мальчика могла оказаться последней.

На бегу Игорь припомнил, чем располагает. Два сороказарядных магазина к ИПП, третий — на оружии. Две тридцатизарядных обоймы к РАПу. Пять картечных гранат в «печке». Нож. Тесак. Пистолет с термитом. И. кластерник.

Посмотрим…

Игорь никогда в жизни ничем не болел и вообще не знал, что такое природное недомогание. До Третьей мировой все страны, говорят, надуто гордились своим "спортом больших достижений", представленным кучкой "атлетов", за большие деньги кочевавших из страны в страну. Практически все они добивались рекордов применением сложнейших медикаментозных препаратов, лишавших их здоровья к тридцати в среднем годам. Никому из них не удалось бы пробежать с грузом и пятнадцати километров, не говоря уж о том, чтобы потом активно действовать.

Игорь воспитывался в совершенно иной традиции. Рассвело. Он бежал через лес уже седьмой час, не останавливаясь, размеренно дыша, с оружием наготове, читая след в движении. Ни одно животное, даже знаменитые английские верховые, не смогло бы бежать непрерывно и половину этого срока.

В прыжке он перемахнул восьмиметровый овраг, по дну которого бежала речушка. Да, они шли здесь, но вокруг оврага — вот снова след, рассеивается, делится… Запах мокрого костра — тут был привал. А это?!.

Семь трупов орангов были затащены под низко нависшие ветви кустов и завалены мокрым хворостом. Если бы не прыжок — Игорь не заметил бы их. Отпихнув хворост, Игорь склонился над ними.

Копейные раны. Они что, друг с другом передрались? А иррузайцы куда смотрели?

Костер. Горел уже после окончания дождя. Они были тут всего два часа назад — он отыграл больше половины времени. Но быстро движутся, гады… И что же все-таки…

…Игорь был закаленным и крепким парнем. Но у него жестоко перехватило дыхание — и не в лад забухало неутомимое сердце.

На мокрых листьях лежали почти неузнаваемые кровавые ошметки. Трудно было понять, где клочья одежды, где остатки тел. Между двух копий лежала оторванная — не отрезанная, не отрубленная! — голова мальчика: зубы оскалены, на подбородке двумя струйками запеклась кровь, во весь лоб — длинная рана. Русые волосы слиплись от дождя, синие глаза смотрели иридиевыми муляжами, по ним скатывалась влага.

Подальше — зимний ботинок со ступней. Кисть руки — пальцы в кулак. Другая рука — по локоть, сжимает обломок копья. Что-то, из чего выхлестнуты петли внутренностей — куртка? Да, но не пустая… Вторая голова?! Да, вторая, такая же жуткая, как первая, только правая сторона лица сорвана до розово блестящей кости. И все равно видно, что лица одинаковые.

Не один мальчик — оба. Славки. Игорь опоздал на два часа.

То, что произошло, Игорю сделалось ясно сразу. Мальчишек дотащили сюда. А тут, на привале, они поступили так, как должны поступать русские, земляне, даже если им еще нет девяти лет.

Они как-то освободились. И, наверное, вырвали оружие у охраны. Вот откуда трупы под хворостом.