Новая родина

ВСЕГО: 1258 чл. при 18 боевых машинах, 2 легких самолетах, 12 боевых вертолетах, 3 орудиях и 5 минометах.

ВСЁ.

* * *

ИНТЕРЛЮДИЯ: РУССКАЯ КРОВЬ[66]

Кровь текла в моих жилах, текла издалека,
сквозь столетья, по воле славянского рока,
в потаенных ручьях округ сердца журчала,
на горячей волне мою душу качала.
И шептала душе, что по праву рожденья
ей великая доля дана во владенье:
благородного племени древняя слава
и доверье Творца и святая Держава.
Мы с тобою богаты, безмерно богаты:
нам деянья отцов — как незримые латы,
бесконечная даль просит нашей охраны,
сотни трав исцелят воспаленные раны.
Кровь текла в моих жилах, текла издалека,
застывала в предчувствии злого урока,
закипала она, если Русь унижали,
застывала она на восточном кинжале,
проливалась на землю от пули устало…
В чернозем уходила — зарей расцветала!
Но приказ ее, что неизбежней победы —
созидать и растить, знать пути и ответы!
Мы с тобою спокойны. По-детски спокойны.
В нас Россия живет и проходит сквозь войны.
И прославится вновь. Это может быть завтра…
…Безупречная кровь — безупречная правда!

4.

— Боги, сколько же их!!!

В голосе Женьки Вислоусова прозвучал настоящий ужас и, честно говоря, Игорь и сам был близок к этому чувству. Одно дело — стереосъемка. А другое — видеть, как через лес ползут медленно и. тяжело бесконечные колонны врагов. И слышать, как взвизгивают сотни дудок и страшно ухают огромные бронзовые, с натянутой туго кожей, барабаны на повозках. Их мощные удары били, казалось, по всем внутренностям, заставляя замирать сердца и противно сжиматься желудок.

Игорь, широко расставив ноги, сидел на башне превращенного в танкетку джипа, поставив один локоть на кожух ротора, а другой — на колено. Он держал у глаз бинокль, и аппарат бесстрастно фиксировал длину вражеских колонн, уходящих за горизонт.

— Да, это сильно, — сказал наконец Игорь, опуская бинокль. Конвой — Алые Драгуны на огромных конях — стоял неподалеку; возле Игоря были только командиры.

— Не то слово, — ответил Микульский. — Нам надо их остановить, иначе это докатится даже не до Второго Меридиана, а до самого побережья Великого… Мне поднимать авиацию?

— Нет, — отрезал Игорь и, встав в рост, положил руки на бинокль. — Ну что же, господа. Я думаю, нет нужды воодушевлять вас. Большинство из вас местные, все этим и сказано… Каждый должен делать то, что я сказал, максимально четко. Где-то сорвется — и нам конец, никакая авиация не спасет, никакая артиллерия… А ваши семьи они перережут, — добавил он жестко. — Так, Херцог фон Брахтер, — германец наклонил голову, положив руку в высокой перчатке на ножны длинного цвайхандера, висящего наискось за плечами. — Со своими займите склон долины. Подняться на него вабиска не должны.

— Сделаем.

— Капитан Веребников, — офицер козырнул, — берите своих пехотинцев, егерей Довженко-Змая и Ставрова, всех пионеров. Перекроете основной выход из долины.

— Слушаюсь.

— Поручик Ольшина.

— Я

— Примите под команду артиллерию. Найдите место, откуда будет простреливаться вся долина. Огонь только по приказу.

— Слушаюсь.

— Славка, — обратился Игорь к новгородскому авантюристу, и тот улыбнулся — Тебе самое трудное… от тебя зависит — поверят они, или нет… Если нет — все бесполезно.

— Ты говоришь — я делаю, — Ставров перестал улыбаться.

— Бери своих ополченцев, наших — тоже, и ребят из гражданских корпусов. Пойдешь навстречу и примешь бой. Как только они все втянутся — отступай. Не беги — опомнятся, начнут думать и не поверят. Твое дело — втащить их за собой в долину, как за приманкой, завлечь…

— Кого я только не завлекал, — хмыкнул Ярослав, — а вот этих еще не доводилось… Сделаем.

— Посылаю ополченцев, — тихо сказал Игорь, — хотя это и бесчеловечно. Йррузайцы должны поверить, что мы их не ждали толком.

— Да сделаем, — с беззаботной уверенностью повторил Ярослав.

— Теперь вы, — обратился Игорь к есаулу. — Берите всю нашу кавалерию…

— Всю — это аж сто девятнадцать человек, — с мрачным удовольствием уточнил Змай, хлопая нагайкой по голенищу щегольского узкого сапога.