Новая Россия

Тем более, что запас прочности и у производственного, и у человеческого капитала нашего общества уже не тот, не советский, и потому завтрашние ошибки обойдутся намного дороже вчерашних.

Чтобы не искушать судьбу понапрасну и не рисковать тем, чем рисковать нельзя, чтобы ставить только достижимые цели и не упускать ничего из того, что в принципе возможно, надо «познать самое себя»: определить хотя бы основные черты русской культуры, программирующие наше поведение.

Ведь общество меняет все — технологии, политический строй, способ общения, — кроме своей собственной культуры. Культура — это генотип общества: ее базовые, фундаментальные черты не меняются на всем протяжении его жизни.

Это наглядно видно на примере нашей страны.

Все время ее существования — включая последние жестко конфликтующие и даже прямо отрицающие друг друга исторические периоды: Московское царство, петербургское самодержавие, Советский Союз, охваченная распадом и смутой нынешняя Россия — скреплено единой русской культурой. Конфликт между этими периодами настолько глубок, что можно говорить о существовании трех наследующих друг другу народов: исторического русского, прошлого советского и лишь формирующегося сейчас (с оптимистической точки зрения) российского.

Эти народы объединены в единую, пусть даже и проходящую мучительные катаклизмы цивилизацию только одним: русской культурой, специфика которой исключительно высока и фатально недооценивается нами на протяжении почти всей нашей истории.

Отсутствие границы гуманизма

Большинству культур свойственно четкое проведение границы гуманизма. Их представители отделяют «своих», признаваемых людьми не только биологически, но и социально (то есть не просто «имеющими права», но и «равноправными себе»), от «чужих», на которых гуманистические принципы, даже формально признаваемые всеобщими, на деле не распространяются.

Хорошо известны и подробно описаны культуры, считающие людьми в полном смысле слова лишь кровных родственников. Интеллигенция обычно умиляется многочасовым выяснениям наличия или отсутствия исчезающе дальнего родства, происходящим при встречах носителей таких культур. Между тем исходной причиной столь трогательного ритуала часто является не сентиментальность или воспитанность, но жесткий прагматизм. Выясняя вопрос о кровном родстве, носители таких культур прилагают огромные усилия совсем не для того, чтобы при случае передать троюродной бабушке привет от внучатого племянника. Совместное перебирание ветвей генеалогических деревьев служит совершенно иной цели: выяснить, кто сидит перед ними — человек или же биологический объект, которого можно без зазрения совести обмануть, а то и убить[6].

Общеизвестны культуры, не считающие людьми в полном смысле этого слова представителей другого народа, другой расы или другого вероисповедания, не говоря уже о женщинах.

Довольно часто проводится граница гуманизма и по социальному признаку. Так, последовательный кальвинизм отказывал и отказывает в праве быть полноправным человеком беднякам (и во многих некальвинистских в целом странах бедняки очень долго не имели политических прав). Недолго, но убедительно существовавшая культура диктатуры пролетариата (или в случае «красных кхмеров» и некоторых менее известных аналогов — диктатура крестьянских партизан) отказывала в социальной полноценности богачам и священникам, а весьма часто и «буржуазной интеллигенции».