Новая Шехерезада

Пошла я работать на фабрику. Работа, конечно, чистенькая, — но покруче, чем в столовой. Поставили меня упаковщицей на конвейер — берешь с конвейера кулон или брошку, потом берешь маленькую этикетку, ставишь на нее штампик с числом, кладешь все это в пластиковый пакетик и специальным приспособлением завариваешь его. Откладываешь — берешь следующий. За тысячу таких операций — восемьдесят копеек! Поначалу колготки не могла себе с получки купить. Потом устроила бунт, пошла к начальнику, сказала, что хочу в художественном процессе участвовать, а не бездумно работать. Что ж — перевели меня в художественный цех — наносить позолоту на края чашек. Крутится такое колесико с золотой краской, подносишь к нему чашечку, наносишь бордюрчик. Тысяча чашечек — все те же восемьдесят копеечек! Конечно, чтобы сравнительно прилично иметь, сидишь до упору, хоть смена и кончилась, — на это у нас сквозь пальцы смотрели... Так что выходила вымотанная, ноги буквально руками переставляла. Иногда только, обычно перед выходным, заходила в наш местный бар — поддать слегка, кайфовую музыку послушать. Лезла, конечно, в основном мелюзга несовершеннолетняя, но стоило мне сказать пару слов, как отскакивали. Сидела так, в сладком отупении, смотрела все время на классную фирменную игрушку на стойке — такие соломинки, вроде коктейльных, наливаются вдруг огнем... зеленым... потом багровым... кажется, что салют видишь — но только очень издалека — с другой планеты вроде, или из самолета. И вот сижу я однажды в таком зашоре, вдруг входит в бар баба — яркая брюнетка, чем-то похожая на меня, но «прикинута» — как я только видела на обложках самых крутых журналов!

Подходит, не глядя по сторонам, к стойке, бармен сразу почтительно склоняется к ней, она передает ему какой-то пакет и тут же собирается уходить.

— Ладно, — вдруг бармену говорит, — сделай-ка нам по хорошему кофейку — хочу вот с подружкой поболтать!

И так улыбнулась, будто мы действительно с ней подруги.

— Ну... ты чего здесь сидишь? — говорит.

— А ты чего?

— Да я так, по делу.

— Ну и я по делу!

— Ну — чумовая ты! Это же брат мой работает, — на бармена кивнула, — я ему фирменные лекарства передала для матери.

— А что ты — фирменные лекарства можешь доставать? — это заинтересовало меня.

— Я все могу! — сказала.

Разговорились. Сказала, что Жанна ее зовут. Что приехала, как и я, с юга два года назад, и поначалу тоже круто пришлось, но постепенно сообразила, что к чему, встала на ноги — и уже себе квартиру купила, и мать больную вытащила сюда, вместе с младшеньким братиком, — и им квартиру сделала, и на место его ткнула непыльное, — на бармена кивнула. Хоть, конечно, одна суета — солидная публика сюда не ходит!

— А куда ходит? — я спросила.

— Об этом мы завтра с тобой поговорим! — подмигнула. — А сейчас пойдем отсюда. Пока!

Бармен, в каких-то расчетах запутавшийся, только кивнул.

Приехали мы к ней — такой квартирки я в жизни не видела. Хоть от центра и далеко — но полный люкс! Кровать белым мехом накрыта, белый с золотом телефон. И откуда-то тихая музыка звучит, — как Жанна объяснила, вместо иглы у нее лазерный луч, только в самых крутых домах новинка эта есть. Сказала еще, что завтра видео посмотрим — сегодня на один день подружке отдала.

Приняли мы ванну, легли спать, но всю ночь шептались — она про свою жизнь рассказывала, я — про свою.

Утром — я спала еще: вносит кофе на подносе, нарезанный ананас и телефон на длинном шнуре.

— Все ясно, Жора! — говорит в трубку. — Она девочка умненькая! Договорились.

— Жора этот — не грузин, случайно? — спрашиваю ее.

— Нет. Впрочем, это неважно. Он нам только помогает.

Распахнула свой шкаф — стали одеваться. Я хотела поярче одеться, чтобы лучше выглядеть, — но Жанна, наоборот, дала мне самое строгое:

— Вот это одень! Что за провинциальные привычки — дешевкой выглядеть! Чем строже мы выглядим — тем выше нам цена!

Оделись, как на дипломатический прием, вышли, поймали тачку, приехали в ресторан. Швейцар никого не пускал туда, но нас пропустил. Встретил официант нас — интеллигентный, в очках, вежливо поздоровался со мной, назвал себя: «Георгий» — и в пустом еще почти зале за столик со свежекрахмаленной скатертью посадил.

— Тебе рыбку, как всегда? — к Жанне обратился. — А вам что? (Я сказала.) ...Сейчас — через минуту буквально клиенты ваши подойдут!

Тут задергалась я.

— Может, подкраситься пойти? — Жанке говорю.

— Спокойнее, детка! — Жанка говорит. — Не они нам нужны, а мы им!

Входит Жора, вносит закуски, ставит с подноса на стол.

— Ну все, — говорит, — явились ваши! В туалете причесываются — сейчас будут!

— Опять «финики», что ли? Снова нажрутся? — капризно Жанка говорит.

— Нет — в этот раз интеллигентные, не лесорубы какие-нибудь! Будете довольны! — дружески подмигнул.

— Отличный парень, между прочим! — чтобы паузу заполнить, Жанка рассказывать стала про нашего официанта. — Из очень приличной семьи, папа — профессор, сам учится в Институте советской торговли!

— Надо же! — удивилась.

— Со мной ты не такое еще увидишь! — весело Жанка сказала.