Новая сила

– Готово!

Алекс сдвинул на лицо гогглы и махнул рукой. Техники отскочили подальше от тележки, старший механик каркнул «Берегись!» и с натугой провернул большой рычаг. Снова шипение, переходящее в оглушительный свист, тележка срывается с места и с сумасшедшим ускорением летит вверх, по крутой дуге рельсов, проложенных по решётчатой деревянной аппарели. Перегрузка вдавливает Алекса и фон Зеггерса в спинки сидений, лязг под полом – и флаппер камнем из пращи срывается с катапульты. И сразу двойной хлопок и мелкая дрожь за спиной – сработали взрывные цилиндры, превращая порции мета-газа в импульсы противотяготения и реактивной тяги. «Кальмар» набирал высоту по пологой дуге, и Алекс, не удержавшись, завопил от восторга и крутанул аппарат в восходящей полубочке. Внизу опрокидывалась разлапистая, похожая на чудовищную амёбу, блямба острова, утыканная причальными мачтами и решётчатыми пандусами стартовых катапульт. А за ним, до самого горизонта виднелся только океан с редко разбросанными островками, белыми мазками парусов и лениво дымящими на якорных стоянках панцеркройцерами и клиперами Кайзерлихмарине.

II

Теллус, К айзерРайх, Новая Ладога

– Желаю господам с приятностью провести время!

Пассажирский помощник говорил по-русски. Здесь, на борту пакетбота, совершавшего регулярные рейсы в Новую Онегу, этот язык звучал чаще, чем другие. И это было странно для Елены, даже дома предпочитавшей говорить на хохдойче. Впрочем, родным для себя языком она владела в совершенстве. Вот и сейчас: мило улыбнулась, по-русски попрощалась с моряком и спустилась по трапу, старательно – не хватало ещё споткнуться на глазах у здешней публики! – держась за канаты ограждения.

Девушка нечасто была на «земле предков» – так, с некоторой иронией, она называла края, где появилась на свет, и где прошли первые два года её жизни. Слишком уж разительный контраст составлял здешний холодный, дождливый климат с курортным Побережьем; слишком уж Новая Онега – низкая, бревенчатая, с тротуарами, мощёными лиственничными плахами – не походила на парадную, в колоннах, статуях и булыжных мостовых, Столицу Империи. И люди, конечно – мало походившие что на чопорных, склонных к официозу, столичных жителей, что на шумных, безалаберных обитателей университетского городка Туманной Гавани.

Это воспоминание болезненно кольнуло Елену. Сейчас в Туманной Гавани хозяйничают инри, а Столица, сердце КайзерРайха до сих пор дымится от страшных пожаров. Потому-то её отец, профессор Смольский, и настоял на отъезде – Побережье охвачено войной, воздушные и подводные рейдеры-разведчики инри прорываются даже к Китовому архипелагу. Северные провинции, населённые потомками русских «переселенцев» – настоящий островок спокойствия, люди бегут сюда и из Столицы и из других крупных городов. Так что и общество тут, скорее всего, будет знакомое Столице – только бы поскорее привели в порядок их старый городской дом, который профессор с семьёй не посещали верных три года. Этим сейчас занята мать Елены, немолодая, но весьма энергичная особа, которая не стала дожидаться возвращения супруга из экспедиции, а сразу по их отбытии, уехала на Север, покинув Туманную Гавань – чем избежала ужасов бомбёжек, мятежей, уличных боёв и последующей инрийской оккупации.

Елена сошла на пирс и остановилась, поджидая отца. Низкое небо Новой Онеги готово было вот-вот разразиться дождиком. Чёрные мачты рыбацких судов, торговых шхун, коммерческих пароходиков и парусников вздымались, словно лес, а над ними, в узком зазоре между морем и свинцово-серой пеленой облаков неторопливо разворачивался большой дирижабль. Старьё, хлам машинально отметила Елена – вон как трещат маховые перепонки…. Да и дым валит чересчур жирными клубами – то ли топливные брикеты дрянные, то ли машинисты мышей не ловят… Но удивляться тут нечему: все приличные воздушные суда мобилизованы, ими затыкают дыры в Воздушном Флоте КайзерРайха, изрядно потрёпанного в недавних воздушных баталиях. А вместе с ними взяты на службу и команды, и уж механики-то в первую очередь… Небо Севера долго ещё будет пустым.

За спиной медно, протяжно зазвенело. Елена обернулась – ожили, отбивая полдень, часы на башенке Морского вокзала. Она подозвала мальчишку-газетчика, сунула ему монету в три пфеннига и развернула «Ново-Онежские ведомости» – самую крупную газету провинции, выходящую на русском языке. Пробежала наскоро одну статью, другую – и замерла, зацепившись взглядом за заметку в подвале второй полосы. А секунду спустя уже кричала, маша рукой, отцу, замешкавшемуся на борту пакетбота.

– Батюшка! Скорее, спускайтесь! В газете такое пишут – ахнете!..