Новая сказка о Колобке

Увидит кто — так сразу и прибьёт.

— Вы подождите — всё нормально будет.

И труд родительский вам будет не тяжёл.

За сотворенье Бог нас не осудит,

ведь человек тот будет — не осёл.

Шли дни, меня скрывали от людей.

Соображать я начал понемногу.

Родного дома не было милей,

но всё ж манила дальняя дорога.

(А почему она меня манила?

Ведь дома было очень даже мило.)

И вот однажды в сумеречный день,

когда в домишке было пусто и темно,

на волю укатился чрез плетень,

с разбегу лихо выпрыгнув в окно.

Катясь туда, где никогда я не был,

шурша ушами чрез опавшую листву,

я наблюдал траву, деревья, небо,

опять деревья и опять траву.

Катился я катился понемногу,

вдруг вижу — заяц на меня идёт.

«Эх, поскорее отрастить бы ноги,

ведь этот зверь шутя меня сожрёт», -

подумал я.

— Стой, колобок с ушами!

— Вот это нечисть — говорящий заяц…

— Тебя сейчас сожру я с потрохами!

— Рискни, но знай, что больно я кусаюсь.

— Не хватит мочи справиться со мной! –

не унималась всё зверюга злая.

— Ну, посмотрите — доблестный герой.

Не ешь меня, тебя я умоляю.

А коль не миновать судьбины злой

нелепому созданию из теста,

позволь мне, заяц, горестной порой

прощальную свою исполнить песню:

«Ой, ты, мама, ой ты, папа!

Разнесчастный я ребёнок!

Для того ль меня растили,

чтоб мой век был так недолог?

Вы простите, что сбежал я –

в этом, безусловно, каюсь.

Мама, мне конец приходит –

меня съест голодный заяц…»

Тут расплакался зайчонок –

хоть зверюга, но живая.

И порою чувства наши

близко к сердцу принимает.

— Что ж, иди, — он тут промолвил. –

Только, слышишь: постарайся

избежать волков голодных,

и в деревню возвращайся.

Вне себя от впечатлений,

улыбаясь во весь рот,

вновь навстречу приключеньям

смело двинул я вперёд.

Но заметил, что мешают

(эх, судьбина нелегка!)

И из тела выпирают

аж четыре бугорка.

«Мне конец! Я раком болен!

Метастазы уж пошли», -

пошутил я перед встречей с тем,

кто будет на пути.

Страшный волк тропою мрачной

шёл ко мне, разинув пасть.

Логово своё покинув,

на меня пёр, не боясь.

И кричал, маньяк типичный –

любо-дорого смотреть:

— Выбирай, какою смертью

ты желаешь умереть!

— Ну, опять! Вот невезуха –

ведь второй мутант подряд.

Неужель в лесочке этом

все зверюги говорят?

Тут, пошевелив мозгами

(есть мозги, я не шучу),

быстро побежал к обрыву,

а совсем не к Ильичу.

Всё ж в рубашке я родился:

видно, буду вечно жить –

ведь летать я научился,

не умеючи ходить.

Правда, я летел недолго –

сплоховал, видать, Дедал.

Был я шар, но не воздушный,

и поэтому упал

прямо в глубь какой-то речки.

Погружался. Не устал.

Спас меня медведь какой-то.

Говорящий, безусловно.

И представился:

— Семён я.

— Где ваш паспорт? Покажите.

— А зачем тебе мой паспорт?

Мой дружок, прими на веру

то, что я — Семён Потапыч.

— Я, наверно, подполковник

в МВД. Мне нужен паспорт.

— Вижу, что не супермен ты,

а бесформенная масса.

Может, ты спасибо скажешь,

коль я спас тебя успешно?

— Да, спасибо, — отвечал я.

(Без рыданий тут, конечно).

Я, потомки, был не в силах

там ползти чрез валуны.

Да и выступы на теле…

(Нет, не «слишком уж длинны»).

Пообсохнув, подкрепившись –

всё Семён для жизни дал –

медовухою напившись,

у него заночевал.

Поутру прошу медведа:

— Слышь, Потапыч, выручай:

здесь метро совсем не едет -

довези хоть на плечах.

И такси здесь нету тоже…

— Коль не я — ты бы пропал.

Так вести себя негоже.

Жаль, Лису ты не встречал.

— Но, Семён, ты — добрый малый,

и до дома донесёшь?

— Ты смотри — какой нахальный.

Сам тихонечко дойдёшь.

Всё ж донёс до края леса

И промолвил мне: «Иди».

Я пошёл-пополз, счастливый,

Видя домик впереди.

Не прополз я и двух метров -

чу! Шуршание за мной.

Нет, шуршание не ветра –

Это рандеву с Лисой.

Болтать с Лисой я начал по привычке:

Она не слушает, да и не говорит.

И вдруг в глазах малюсенькой лисички

Я обнаружил волчий аппетит.

«Да, песни петь, как видно, бесполезно.

Её, как волка, вряд ли проведёшь», -

подумал я.

«Одно в запасе средство:

испытанный охотничий мой нож.» -

хотелось бы сказать, но к счастью, братцы,

таких страстей чудовищный накал

легко помог мне на ноги подняться,

и я пошёл, вернее — побежал.

Как пуля я влетел в родную хату.

Отец и мать с трудом меня признали.

Не слышал я от них ни слова мату,

но батя с дедом крепко наказали,

чтоб не ходил гулять куда попало,

и тут же закатили пир горой.

Хмельных гостей увидел я немало,

но не был сим испорчен праздник мой.

Мне не было от роду и недели,

но всё ж в тот день был заново рождён:

всё появилось — руки, ноги, шея…

Интим, друзья, молчаньем обойдём.

Прошли года… Я время не терял:

родителям и деду помогал.

Построил город, парков насажал,

И девушку однажды повстречал.

Ну, что сказать о ней? Стройна, умна.

Глаза — два бриллианта цвета неба;

находчива, но главное — добра.

А кожа — в цвет поджаристого хлеба…

© Сказочник, 2023 г. Не переводите эту книгу на другие языки, иначе будет не то.