Но не успел он закончить фразу, как в неоновом свете мелькнуло лезвие, а в следующую секунду армейский нож пробил его кисть насквозь, пригвоздив к столешнице. Онегин истошно завопил, сжав покалеченную руку, я же схватил его за ворот и притянул к себе, прожигая ненавистным взглядом.
— Ты сучий потрох, Женя! Твой брат и дядя отдали жизни за семью! А ты просрал всё ради дозы! И ещё смеешь торговаться со мной?!
— Да что тебе на-а-адо? — простонал тот, с ужасом смотря на окровавленную ладонь. — Я согласен, согласен…
— Вот и отлично, — вырвал нож и протёр его заготовленной тряпкой. Посмотрел на испачканные в крови бумаги и бросил тряпку Онегину. — Зажми рану. Скажешь, что порезался.
— Кто мне поверит? — стонал тот.
— Мне плевать, — просто отмахнулся я. — В общем, вскоре мы тебя найдём. И будь добр к тому моменту приведи себя в порядок. С пьяницей и наркоманом нам делать нечего.
В этот момент в правом ухе послышался шум и шорох, а через мгновение истошный женский крик:
— Пустите, суки!
И тут же закричал Семёныч:
— Влад?! Где ты?! Бегом к машине!
— Да твою ж мать! — выругался я и бросился к двери.
Но стоило мне только распахнуть её, как чуть было не налетел на стоящего в коридоре мужчину.
— Опаньки, — первое, что я услышал, поднимая взгляд на полковника Ржевского, а он уже заглядывал мне через плечо. — Интересный вечер.