Новая царица гарема

– Я имею твое дозволение, мудрый и могущественный баба-Мансур, для меня достаточно этого.

– Я отказываюсь от всякого участия в этом деле, иначе ты в конце концов опять скажешь, что действовал по моему поручению, – сказал Мансур-эфенди. – Не плати вторично за мою доброту подобной неблагодарностью. Ступай.

Лаццаро встал с ковра, на котором он стоял на коленях.

– Хвала и слава тебе, мудрый и могущественный шейх! – воскликнул он и затем оставил комнату совета и башню Мудрецов.

Несколько минут он простоял в раздумье на улице. Стемнело, он должен был действовать в этот же вечер, завтра могло быть уже слишком поздно. Слова Мансура лучше всего доказали ему, что опасность была для него велика. Лаццаро посоветовался сам с собой и спустя немного времени, казалось, уже отыскал план действия, – это доказывала его дьявольская улыбка и дикий блеск его страшных глаз.

– Пусть будет так, – пробормотал он. – Главное дело в том, что я должен только в крайнем случае прихватить ее с собой – меня ужасает Черный Карлик. Что бы ни произошло, я боюсь Сирры. Лучше всего хотелось бы мне на этот раз видеть ее мертвой и настолько мертвой, чтобы она более не воскресла. Я думаю, лучше всего употребить огонь, этот опыт нравится мне.

Лаццаро оставил развалины Кадри и направился к предместью Скутари. Затем он отправился во мрак к дому, где жила старая Ганифа, прежняя служанка прекрасной Реции, дочери Альманзора.

В доме было тихо и темно, когда Лаццаро подошел к нему. Казалось, старая служанка уже легла спать.

Он постучал внизу, и вслед за тем кто-то вышел на маленький, наподобие балкона, выступ дома.

– Кто там внизу? – спросил женский голос.

– Потише. У меня есть для тебя известие.

– Известие для меня? Посмотрим. От кого же?

– Не ты ли старая служанка Ганифа?

– Это я. А ты кто?

– Я принес тебе важное известие.

– Говори же, что бы это могло быть.

– Знаешь ли ты Черную Сирру?

– Дочь старой снотолковательницы?

– Чудо в доме софта.

– Знаю ли я Сирру? Конечно.

– Ты должна велеть Сирре в эту же ночь отправиться к воротам Скутари, Ганифа.

– Кто приказывает это? Кто посылает тебя?

– Реция, дочь Альманзора.

Наверху на балконе внезапно стало тихо.

– Что же это такое, – сказала наконец старая Ганифа, снова прервав молчание, – это странно. Как же может Реция что-нибудь прислать сказать мне, когда она находится здесь, у меня.

– Если Реция у тебя, тогда это ошибка, – отвечал Лаццаро внизу, – тогда это не она была.

– Кто же ты, говори?

– Нарочный принца Юсуфа и Гассан-бея, которые освободили прекрасную Рецию.

– Так, так. Нарочный принца и храброго бея.

– Удержи только дочь Альманзора под твоим надзором! – воскликнул грек глухим, притворным голосом. – Я немедленно сообщу принцу и благородному бею, что она находится в твоем доме.

– Что же скажешь ты о чуде? – спросила Ганифа, которая была любопытна, как большинство старых одиноких женщин.

– Черная Сирра должна прийти к воротам Скутари.

– Я устрою это, теперь, когда я знаю, что ты слуга храброго Гассан-бея, – вызвалась старая служанка.

– Найдешь ли ты теперь так поздно доступ к Сирре?

– Об этом не беспокойся.

– Она должна поскорей прийти к воротам и так, чтобы стража в доме не видела ее ухода.

– Хорошо. Кто велел сказать ей это?

– Только передай ей, что это очень важно, там она узнает обо всем. Скажи, что повеление идет от женщины, или лучше, скажи от Гассан-бея и принца Юсуфа.

– От благородного бея и принца. Тогда она придет.

– За воротами у платанов ее будут дожидаться, там будет стоять карета, пусть она сядет в нее.

– Карета! Вероятно, карета принца?

– Да, все остальное она услышит там, она также увидит прекрасную Рецию.

– Все это я скажу ей.

– Поспеши. Пусть Сирра будет осторожна и постарается незамеченной выйти из дома, никто не должен знать, что она оставила дом, – тихо продолжал грек.

– А если она не пойдет в эту ночь?

– Она во что бы то ни стало должна идти. Завтра будет уже слишком поздно.

– Она захочет узнать, зачем должна она идти туда?

– Лучше, если бы она наперед не знала этого.

– Но если она потребует этого?

– Тогда скажи ей, что старая Кадиджа лежит при смерти.

– Старая Кадиджа при смерти! Возможно ли это? Да, я должна сейчас же сказать ей это, тогда она немедленно должна отправиться туда, – сказала старая Ганифа. – Могу ли я сопровождать ее?

– Мне не поручено дозволять тебе это, мне приказано только, чтобы Сирра пришла к воротам.

– А я уж устрою это. Старая Кадиджа при смерти. Как могло случиться это так неожиданно?

– Я больше ничего не знаю об этом. Поспешите.

– Я иду, – отвечала старая Ганифа и исчезла с балкона.

Лаццаро остался стоять внизу, в тени дома. Случай открыл ему местопребывание Реции. Она скрывалась в доме старой Ганифы и не предчувствовала, кто внизу только что узнал ее местопребывание. Грек мог в эту ночь приобрести двойную добычу. Если ловко взяться за дело, то он мог, как только удалится старая Ганифа, завладеть Рецией, так как теперь знал, где она, а затем мог также захватить Сирру, так как нельзя было сомневаться в том, что Сирра немедля поспешит по ложному известию к платанам перед воротами Скутари.