Новая Ты

Я вытащил бездыханное тело из подвала и предал земле. Вместе с картотекой. А сверху воткнул кактус. Куст вписался идеально, объединил пространство и оживил его своей сочной зеленью. А главное, перестал мозолить глаза.

С чувством выполненного долга я отдыхаю, пью воду и любуюсь мясистыми побегами кактуса. Готов поклясться, он мне улыбается.

Бросаю на него прощальный взгляд и поворачиваю к дому. Дел еще полно: надо убрать студию и спешить к Лав. Но нельзя лишать себя удовольствия насладиться хорошо сделанной работой.

Думаю, я понял, почему люди в Эл-Эй так часто слетают с катушек и зацикливаются на признании, машинах, идеальном теле, талантах и прочей шелухе: они забывают, что главное удовольствие в жизни – это одиночество (ибо одни мы приходим в мир и одни покидаем) и осознание хорошо сделанной работы, когда чужая похвала – лишь досадная помеха. Здесь я обрел покой. Да и Финчер тоже.

39

Все, что я помню дальше, – это реки текилы, морские прогулки и томительное ожидание новостей от агента Форти. Несколько дней пролетело как в тумане, а потом мы вернулись в США, но я все еще на чужой территории – в особняке у Лав. Правда, чувствую я себя там как дома. Мне все нравится: и изготовленная на заказ красная бытовая техника, и роскошные гаргантюанские диваны, обтянутые кожей и мехом, и сочетание современных технологий с уютным винтажем. Идеальное убежище после всех пережитых треволнений – не то что моя старая, обшарпанная халупа с подловатыми соседями. Вот Дез, например: не думал я, что он так легко меня заложит, хотя с другой стороны, чего еще ждать от наркодилера… Ну да Бог ему судья.

Я счастлив, что мне не нужно возвращаться в «Лужайки» и можно просто сидеть в уютном кресле и часами рассматривать старые фоточки Лав из «Инстаграма», где она обыгрывает названия песен со своим именем: «Love in an Elevator» или «I Just Called to Say I Love You».

– Вот эта классная, – улыбается она, – с олдскульным синим телефонным проводом.

– Да, точно.

– Слушай, хватит уже фоток. Везде я, я, я… Надоело.

Послушно закидываю телефон подальше и обнимаю мою Любовь. Как прекрасно просто жить, дышать и не думать о Финчере…

– Идем! – Лав соскакивает с дивана и манит меня за собой. – Хочу тебе все показать.

Это дом мечты. Здесь даже есть игровая комната: с «Плейстейшн», караоке, настольными играми, музыкальными инструментами, сценой и неоновой вывеской, как в «Кладовке», – «СЕКС ПЛОХ БЕЗ ЛЮБВИ». Светящиеся буквы тут повсюду: на кухне – «СДЕЛАНО С ЛЮБОВЬЮ», в столовой – «ВСЕМ ПРАВИТ ЛЮБОВЬ», над дверью в спальню – «И НАКОНЕЦ…». Она распахивает дверь, и я попадаю в рай: столь же уютный, как наша комнатушка со скрипучей кроватью в Палм-Спрингс; столь же роскошный, как огромные апартаменты в Кабо-Сан-Лукас; столь же живописный, как наше гнездышко с видом на океан в Малибу.

Лав растягивается на кровати, а я не могу отвести взгляд от неоновой строчки Джона Леннона, которую он позаимствовал у Пола Маккартни[15].

Хвала Господу, Лав – не скучная зануда. Она – моя судьба, и мы будем вместе и в горе, и в радости, и на берегу океана, и в трущобах Манхэттена, куда бы ни забросила нас жизнь.

Вдруг гаснет свет. Нападение-землетрясение-цунами-конец света? Включается музыка, и Лав берет меня за руку.

– Сюрприз!

Играет моя подборка из «Идеального голоса». Она запомнила! С того самого первого дня, когда мы ехали в «Шато» в ее «Тесле». Загораются стробоскопы, Лав стягивает блузку, скидывает юбку и распахивает боковую дверь, а там… огромный голубой бассейн. Она голая несется и прыгает в воду, я за ней. Я в ней. Моя песня сменяется ее песней, та – снова моей, и так по кругу. Это идеальный мир, где только мы вдвоем, наши тела, наша музыка, наша вода и наше будущее под сенью райских кущ. Мы трахаемся, болтаем, обнимаемся, плаваем. Мы, мы, мы… Теперь это мое любимое слово.

Лав строит планы. Мы непременно съездим в «Шато» – ей до смерти хочется картошки фри под трюфельным маслом. Мы посмотрим «Идеальный голос» – она сто лет его не пересматривала. Мы съездим в мою квартиру, чтобы забрать вещи. Мы ведь не слишком торопимся, правда?

– Нет, конечно, – шепчу я и целую ее.

Нашу идиллию нарушает громкий хлопок. Пробка от шампанского! Это Форти. Лав зовет его – он недолго мешкает, влетает к нам, шлепая толстыми ногами по узорчатой испанской плитке, и с разбегу запрыгивает в воду.

Лав визжит.

– Форти, ты не очень вовремя, – предупреждаю я, косясь на свою обнаженную девушку, которая грациозно подплывает к лестнице, подхватывает бикини и облачается в него с ловкостью девушки Бонда. Я, к сожалению, так сделать не могу. Мои шорты далеко, на шезлонге.

Форти хлопает в ладоши, как морской лев, и под вопросительным взглядом Лав я смиренно пожимаю плечами. Он переплывает бассейн, находит пульт управления, и вот уже огромный проекционный экран разворачивается на дальней стене.

– Мы смотрим тут фильмы, – говорит Лав.

Кое-как, непослушными пальцами, Форти, уже, похоже, нюхнувший крэка, вводит адрес новостного голливудского сайта – Deadline.com.