Новая весна

Знаешь, это даже хорошо, Верк, что так получилось. А то жила себе, без забот и хлопот. Горя никакого не знала. Дом, огород, корова — все есть. Еще и инвалидность получала. Ни за что, можно сказать, получала. Здоровая, крепкая девка — да на тебе землю пахать можно. За какие такие достоинства тебе почти три тыщи платят? Всегда меня этот вопрос интересовал. А я, между прочим, мать — одиночка. Тащу на себе оболтуса и ни копейки за это не получаю. Хотя для государства стараюсь, новую рабочую силу для него готовлю.

— Шла бы ты, Машка, отсюда, — устало посмотрела на нее Вера. — Не до тебя сейчас. Честное слово.

— Пока не скажешь мне, чего случилось — не уйду, — Машка по-хозяйски выдвинула из-под стола ободранный табурет и уселась на него, демонстративно сложив ногу на ногу.

— Сиди, сколько хочешь, — пожала плечами девушка и медленно, шаркая невыносимо тяжелыми ногами, побрела в зал.

— Ну надо ж какая гордая! — визгливо продолжила Машка и пошла следом. — Во! А корова то че здесь делает? Ты чего, скотину теперь в доме держишь?! Слушай, а у тебя с головой все в порядке? А? Верк? К тебе чертики там всякие по ночам не являются?

— Оставь меня, Машка, — взмолилась Вера. — И без тебя тошно. Ты не представляешь, насколько тошно!

— А-а, беременная! — выпучила глаза Машка и схватилась огромными ручищами за щеки. — Ну вот, приехали. Видимо, судьба у нас, у деревенских баб такая, детей в одиночестве тащить.

— Типун тебе на язык! — зло посмотрела на соседку Вера. — Глупостей не говори. Иди отсюда, Машка, не каркай.

— Я, между прочим, к тебе по делу пришла, — обиженно поджала губы женщина. — Деньги когда вернешь? С процентами?

— Скоро, — пообещала девушка. — Подожди немного.

— Сколько? — деловито осведомилась Машка.

— Несколько дней, — Вера погладила Буренку по мохнатому боку. — Пошли домой, красавица. Погостила и хватит. Молодец, что не нагадила. Умница ты моя.

— Мне деньги срочно нужны, — не отставала Машка. — Так что не тяни.

— Имей совесть, Машк, — подталкивая корову к выходу, возмутилась Вера. — Проценты из ниоткуда не возьмутся. Пока Славик мясо закупит, пока его продаст, пока назад вернется. Не торопи события и мне не надоедай. Как только он вернется, я принесу тебе деньги. Как договаривались.

— Не обманешь? — забеспокоилась женщина. — Знай, это мои последние денежки. Сколько лет их копила, и не припомню. У меня больше ни копейки нету. Если чего, я тебе морду-то твою исхудавшую разобью. Нос сломаю. Будешь страшная ходить. Больше не один мужик на тебя не посмотрит.

— Какая ты злобная, Машка, — выпихнув Буренку во двор, раздраженно посмотрела на соседку Вера. — Понимаю, конечно, жизнь у тебя тяжелая. Но зачем людям-то угрожать?

— Чтобы знала, — подбоченилась женщина. — И боялась. Я за свое добро любого порву.

— Верну я твои деньги, — махнула Вера рукой, тем самым указывая надоедливой соседке на выход. — А теперь иди. Не мешайся. У меня много дел.

— Слушай, Верк, — никак не отреагировала на ее жест Машка. — Говорят, пару дней назад к вам гости какие-то из города приезжали. Мужик и баба. Родители Славика что ли наведывались? Сватали тебя?

— Сватали, — легко согласилась девушка. — Вот с долгами рассчитаюсь и в город поеду. Мы решили свадьбу там гулять.

— Свадьбу! — охнула Машка. — Везет же дурам! Всю жизнь на печке провалялась, а мужика все равно себе нашла. А я всю жизнь на сельские дискотеки моталась, с парнями знакомилась, старалась им хорошей казаться. И ни один не клюнул! Что за жизнь такая — несправедливая!

— Найдешь ты еще свое счастье, Маш, найдешь, — легонько подталкивая ее к калитке, тихо говорила Вера. — Баба ты работящая, видная. Золото, а не баба. И пацаненок взрослый в наличии имеется, помощник хороший. И в доме у тебя порядок да уют. Все у тебя хорошо будет, Маш. И мужик будет, и любовь, и счастье, как говорится, семейное.

— Красиво говоришь, Верк, — мечтательно вздохнула женщина. — Заслушалась я прямо. Может и вправду, у меня еще не все потеряно.

— У тебя еще все впереди, — ободряюще улыбнулась соседке Вера и закрыла за ней калитку.

Машка еще раз напомнила про деньги и неторопливо побрела вдоль улицы. Вера загнала Буренку в сарай, кинула ей сена, подсыпала курам пшена и вернулась в остывший дом. Надо было срочно топить печь.

Домашняя суета ненадолго отвлекла ее от тяжелых мыслей. В печке уютно потрескивали дрова, облезлый кот привычно путался под ногами, а телевизор рассказывал про голливудскую звезду, укравшую из супермаркета шоколадный батончик. В ее «Космополитене» тоже было написано про эту актрису и певицу. Там говорилось, что в юности она баловалась наркотиками, а сейчас плотно подсела на алкоголь. Раньше Вера думала, что люди начинают пить от безысходности. Отец постоянно повторял, что в его жизни алкоголь — это единственная радость. Что, опустошая бутылку за бутылкой, он забывает о жизненных неурядицах, а его серый и безрадостный мир начинает окрашиваться в яркие, переливающиеся цвета. Неужели и голливудская звезда прячется в бутылке от безликости и безнадеги? Неужели нигде, кроме бутылки, она не может найти спасения?