Новая встреча

Собственно говоря, она до сих пор так и не поняла этого, и, хотя всю прошедшую неделю пыталась отыскать какое-либо объяснение, все эти попытки лишь оставили ее с ощущением собственной вины. Как бы все ни истолковал Говард своим родителям, Конни понимала, что это ложь. Не говоря уже о прочем, он совершенно ясно дал понять, что о ней думает, и всякий раз при воспоминании об этом ей хотелось провалиться сквозь землю.

Конни не находила для себя оправданий. Проснувшись тем утром и обнаружив стоящего возле постели Говарда, она без особого труда могла бы урезонить его. Хорошо, даже если поначалу это и было несколько неожиданно, то, беря Говарда за руку, Конни несомненно знала, что делает.

Она содрогнулась. Разумеется, предугадать его реакцию было нельзя. Даже зная о четырех годах, проведенных в джунглях, Конни не была готова к тому, что за этим последовало. Она уже привыкла к Адаму, который никогда бы не поступил подобным образом. И это было еще одной причиной для ненависти к себе. Неужели, оказавшись в страстных объятиях Говарда, она забыла все, что значили друг для друга они с Адамом?

Но страстных ли?

При воспоминании о том, сколь горьким оказалось разочарование, губы Конни задрожали. Поведение Говарда было совершенно непростительно! Как бы она ни винила себя за то, что спровоцировала его, ничто не могло изменить того факта, что он воспользовался этой слабостью и наказал ее.

Вновь содрогнувшись, Конни отвернулась от окна. Боже мой, как он, должно быть, смеется сейчас над ней!.. Она оказалась такой слабой, такой жаждущей, такой доступной, сама предложила воспользоваться собой, и он не преминул сделать это!

К чести Говарда, он не слишком афишировал свою победу. Но, возможно, его дальнейшим планам помешало то, что она как следует закрылась в ванной? Во всяком случае, когда Говард постучал в дверь, сказав, что оставил чашку возле постели, Конни сделала вид, будто не слышит этого. К счастью, он оставил ее в покое до той поры, пока она не спустилась вниз.

Конни помнила, как спешила одеться, опасаясь того, что Говард передумает и вернется назад, но все тревоги оказались напрасными. Внизу она застала его уже разжигающим камин в гостиной. Из кухни доносился запах свежезаваренного кофе.

Завтрак — сама Конни ограничилась лишь кофе — прошел в напряженном молчании, но, к ее облегчению, Говард даже не упомянул о случившемся наверху. Напротив, он, казалось, не меньше, чем она, стремился избегать этой темы. Так им удалось протянуть пару часов до прибытия Барнетов.

Они появились без четверти десять. Пытаясь занять себя делами, Конни была в кухне, где и услышала знакомые голоса. У ворот опять дежурили репортеры, но после скандала, вызванного фотографией, Агнес и Джордж вряд ли согласились бы удовлетворить любопытство прессы.

Она слышала, как Говард пошел открыть дверь, и поняла, что должна быть рядом с ним. Если ей не хочется, чтобы Барнеты заподозрили что-то неладное, нужно было вести себя так, будто ничего не случилось. Разумеется, быть на все сто процентов уверенной в том, что Говард поступит таким же образом, она не могла, но надеялась на то, что он не подведет.

Труднее всего оказалось выйти в гостиную, чтобы поприветствовать гостей. Несмотря на то, что Говард, по всей видимости, успел объяснить родителям характер ее взаимоотношений с Адамом, Конни все же чувствовала себя так, словно не оправдала их высокого доверия. Нельзя было ошибиться, — стоило лишь взглянуть в холодные, испытующие глаза свекрови. Агнес вообще прощала нелегко, а Говард был ее единственным ребенком.

— Констанция, — вежливо поприветствовала она невестку, но без обычной теплоты и естественности в голосе. — Так вы еще вместе? — Она взглянула на Говарда. — Это удивительно! Я была почти уверена в том, что вы перегрызете друг другу глотки.

— Агнес! — укоризненно воскликнул ее муж прежде, чем сын успел ответить. Склонившись, чтобы поцеловать Конни в щеку, он успокоительно похлопал ее по плечу. — Не обращайте внимания, дорогая. Мы оба понимаем, как вам было одиноко.

Конни выдавила из себя улыбку, ощущая в то же время на себе пристальный взгляд Говарда, стоящего с таким мрачным видом, будто он заподозрил ее в непристойных отношениях и с собственным отцом тоже.

— Нельзя забывать о такой вещи, как художественное преувеличение, — сухо заметил он. — Эта история и вполовину не была бы так занимательна, если бы не это.

Явно не вполне удовлетворенная объяснением Агнес уселась на софу.

— Так помолвлена ты с этим человеком, Констанция, или нет? — спросила она. — Если так, то почему ты ничего не сказала нам раньше?

Конни нервно облизала пересохшие губы.

— Как вам сказать… — начала она, не зная, как продолжить.

И вновь в разговор вступил Говард.

— Они были близкими друзьями, — сказал он. — Прайс оказал ей… духовную поддержку, когда Конни в этом больше всего нуждалась. Нельзя же винить этого парня за то, что она ему понравилась.

Разумеется, Конни понимала, что он не верит своим собственным словам, а уж его «духовная поддержка» должна была дать ей понять это. Но сказать правду тоже было нельзя.