Новая заря

– Войти в долю и получать десять процентов от прибыли. Сначала я, а потом и те, кто мне унаследует. Я прекрасно понимаю, что оказанная услуга больше ею не является. И, узнав о некоторых новых способах огранки, ваша община больше в моей подсказке не нуждается. Да, да. Не смущайся. Я действительно удивлен вашим поступком. Это очень щедро и благородно. И именно поэтому я предлагаю вам возможность получить еще немного полезных знаний, которые, как известно, дороже денег. Но уже на других условиях.

– Это справедливо, – после довольно долгого размышления произнес Валь. – Хотя, мнится мне, защита от погромов будет не меньше стоить. Ты уверен, государь, что десяти процентов тебе хватит?

– Я не жадный, – пожал плечами Дмитрий. – Жадность – это форма глупости. Мне хотелось бы, чтобы вам было выгодно со мной сотрудничать. Чтобы вы сами держались за нашу дружбу, а не терпели ее на грани раздражения. Но разве это будет возможно, если я попрошу много? Очень сомневаюсь. А теперь ступай, полагаю, что сейчас не время и не место для подобных бесед. Подумай. Посоветуйся. И как решите говорить предметно – дай мне знать.

Шавл Юдич Валь еще раз глубоко поклонился и ушел, уступая место следующему желающему поднести царю и царице дары. Рутина торжества продолжилась…

Ювелиры, полученные Дмитрием в знак примирения от короля Сигизмунда, безусловно, писали домой. О том царь знал и не мешал им, понимая, что на эту наживку может клюнуть большая рыба. Рыба приехала. Теперь осталось ее правильно подсечь. Старый, опытный, матерый еврей-банкир[17], подрабатывающий по совместительству раввином из той эпохи, когда не только об «МММ», но и даже о фьючерсах и форвардах еще не слышали, не говоря про другие прелестные вещи. И молодой, умный, пытливый мужчина без комплексов и предрассудков из XXI века, которому требовалось много… ОЧЕНЬ много денег на его прожекты. Блюдо должно получиться очень изысканным, если не испортится в процессе приготовления.

О каких намеках подумал Валь? Сложно сказать. Наверняка он наводил справки о Дмитрии перед тем, как к нему идти. Впрочем, его внимательный, оценивающий взгляд, который он бросал на короны царя и царицы, тоже говорил о многом[18]. Это ведь в сентябре 1605 года у Дмитрия была грубая, наспех выполненная поделка, обозначающая только общий фронт работ и силуэт. Не успевали иначе. А сейчас все было совсем по-другому. Да, пришлось изрядно распотрошить всю сокровищницу русских царей, разобрав на запчасти многие вещицы, но оно того стоило. Обе короны вышли очень эффектными, а главное – красивыми, новыми и свежими стилистически. Этакая презентация и рекламная акция в одном флаконе.

Глава 4

1 мая 1606 года, Москва

Дмитрий тяжело вздохнул и посмотрел на пластиковый пакет, лежащий перед ним. Было не по себе. Сильно. Аж руки слегка подрагивали.

Когда в сентябре 1603 года он понял, что каким-то образом оказался в самом начале XVII века, то первым его поступком стала борьба с компроматом. Выложил все вещи, которые могли бы вызвать вопросы, выключил все, везде извлек аккумуляторы, где они были, упаковал в полиэтилен, замотал скотчем и прикопал возле одного дерева недалеко от Смоленска. А в марте 1605 года, когда двигался к Москве со своим войском, сделал небольшую паузу и выкопал старую закладку. Так с тех пор и не трогал. Да и зачем? Уничтожить бы, да жалко.

Умные часы[19], смартфоны, power-bank, механическая зарядка в комплекте со складным мини-блоком солнечных батарей, купленным специально для долгих выездов. Еще аптечка походная. Маленький светодиодный фонарик. Ну и так, мелочовка всякая: ключи, деньги, кредитные карты, документы и так далее. И еще что-то. Он уже забыл. Оставлять их просто так под тем деревом Дмитрий откровенно боялся. Мало ли кто выкопает? Беда! А уничтожить рука не поднималась.

И вот сейчас, собравшись с духом, он решил вскрыть пакет и уже решить, что с ним делать.

– Уф… – выдохнул царь и аккуратно разрезал тонкий пластик в надежде, что там все залито водой и настолько угроблено, что можно не глядя сжечь в печи.

Но не повезло.

Он слишком ответственно подошел к вопросу.

Чисто и сухо.

Взглянул на дверь.