Новая Земля

- Помнишь, у тебя однажды мелькнула мыслишка: а не убить ли мне Анатолия Ивановича? Знаю, знаю, подмигнула тень, - он помеха тебе. Место твое, наглец, занял. Да и женушка у него красавица; помнишь, как ты на нее смотрел? Она сейчас станет твоей!

- Николай Ильич? - удивился, открыв дверь, Анатолий Иванович, полный, добродушный мужчина. - Что с вами? Вы раздетый, мокрый... А-а-а! - И он стал медленно валиться на пол.

Лоскутов увидел в своих руках окровавленный нож.

Тень неожиданно стала сильно дрожать, съеживаться, однако у нее хватило сил захлопнуть дверь.

- Он - здесь! - кричали люди на лестничной площадке.

Из комнаты вышла жена Анатолия Ивановича, молодая красивая женщина в кокетливо-коротком халате. Она улыбалась, но увидела окровавленного мужа, нож в руках Лоскутова, - закричала и убежала в дальнюю комнату.

Тень, приволакивая дрожащие ноги, обессилено поплелась к балкону; Лоскутов, готовый вот-вот упасть, покорно следовал за ней. В дверь стучали, ударяли плечом, гневно кричали.

- Надо спасаться, - искал дрожащими руками в темноте на балконе двойник Лоскутова. - тут должна быть водосточная труба. Да, вот она!

Дверь выломали. Толпа ворвалась в комнату, но Лоскутов уже спускался по трубе. Его руки ослабли, и он ощутил, что мышцы стали растекаться и расползаться. Он полетел вниз, - хлестко упал на залитую водой землю.

5

Лоскутов, видимо, был без сознания и не знал, сколько времени пролежал на земле; предположил, что - долго: упал ночью, был ветер и дождь, а сейчас - раннее утро и всходило солнце.

Лоскутов вспомнил все, что с ним стряслось. "Если на самом деле я вытворял такое, то почему же меня не поймали? - подумал Лоскутов. - Почему я лежу на клумбе в садике дома под окнами моей спальни? Получается, я видел сон, в бреду выпрыгнул с балкона, - слава Богу, что всего-то второй этаж! Никакой взбесившейся тени не было?"

Но Лоскутову не хотелось докапываться - сон или явь были; ему важно было понять - чем он стал в эту ночь? Он хорошо осознавал, что изменился: в его сердце стало легко, печально и пустынно, как в осеннем голом лесу, такого он раньше не ощущал.

- Во мне умер бес? - прошептал он.

Кто-то шел к Лоскутову. Ему было трудно приподнять голову, которая сильно болела. Но он все же увидел свою жену, которая шла к нему с сыновьями и соседями.

- Коля, мы тебя всю ночь искали! - трясла жена мужа за плечи. Балконная дверь была закрыта, и я думала, что ты как-то проскользнул через входную... Господи, как ты на такое решился - хотеллишить себя жизни?!

Она заплакала. Лоскутов слабо улыбался и хотел поднять руку, чтобы погрозить Петру, который тайком покрутил для Миши возле своего виска пальцем и махнул рукой в сторону отца. Но Лоскутов был так слаб, что не мог даже пошевелить пальцами. Он мог только улыбаться.

НАСЛЕДНИК

Как порой хочется что-то изменить в своей жизни! Оглянешься вокруг: с кого взять бы пример - и уныло опустишь глаза. Но неожиданно память сердца приходит на подмогу: мне часто вспоминается дедушка - отец моего отца. По материнской линии, к слову, я своих предков совсем не знаю: умерли они, когда моей матери от роду и года не было.

Мать и отец почитали моих дедушку и бабушку и не по-современному благоговели перед ними. Сам же я лично знаю их не очень хорошо, но столько мне говорено отцом о них, что я живо и ясно воображаю их жизнь, вижу многие картины. Что-то, конечно, домыслю для цельности рассказа, где-то мазну сочными, свежими красками, но от истины в сторону не шагну.

Что же такое были мои дедушка и бабушка?

Родились, жили и умерли они в небольшом городке-поселке здесь, у нас в Сибири, с очаровательным, теплым именем - Весна. Да, да, Весна, так и звали - Весной, Веснушкой. Это имя меня всегда будет греть. Хотя городок по своему облику был заурядный: с запада, по обрывистому берегу реки Весны, стояли темные цеха и большие штабели бревен лесозавода. На отмелях - завалы плотов, снесенных наводнением бонов, бревен, коряг. Монотонно гудели цеха и скрежетали транспортеры. Стойко пахло распиленной сырой древесиной, корой, застоявшейся водой технических бассейнов. Восточный клин Весны сельский,застроенный добротными домами. За окраинными избами простирались поля и луга с редкими перелесками. Здесь стоял древний запах унавоженной земли, а в начале лета - новорожденный дух цветущей черемухи, которая заселила травянистый берег километров на пять, и звали это место тоже красивым словом - Паберега.

Огромный с четырехскатной крышей пятистенок Насыровых возвышался возле обрыва над Весной. Жило в нем двенадцать человек: десять детей, хозяин Петр Иванович и хозяйка - Любовь Алексеевна; мой отец, Григорий, был их восьмым ребенком. Жили трудом, заботами.