Новая земля (Новь)

"Такъ что дла Норвегіи обстоятъ очень мрачно!" воскликнулъ журналистъ полусмясь. "Нтъ ни талантовъ, ни молодежи, ничего, кром положенія вообще, хе, хе. Богъ знаетъ, какой еще будетъ конецъ. А мы, которые думали, что люди считаются съ молодыми писателями и уважаютъ ихъ…"

Гольдевинъ посмотрлъ на него своими темными глазами.

"Но это люди и длаютъ. На это пожаловаться нельзя. Человка, написавшаго дв, три книги, ставятъ очень высоко, имъ восхищаются гораздо больше, чмъ, напримръ, великимъ дльцомъ или самымъ талантливымъ практикомъ. У насъ писатели имютъ громадное значеніе — они сущность всего высокаго, красиваго. Можетъ быть немного странъ на свт, гд вся духовная жизнь въ такой степени отдана въ руки писателей, какъ въ нашей. Какъ вы и согласились ужъ со мной, у насъ нтъ государственныхъ людей, — нтъ, нтъ, но за то писатели занимаются политикой и длаютъ это хорошо. Вы, можетъ бытъ, замтили, что наша наука обстоитъ неважно, но, впрочемъ, теперь въ вопрос интуитивнаго мышленія писатели не очень-то отстаютъ отъ людей науки… Вроятно, не ускользнуло отъ вашего вниманія, что у насъ во всей нашей исторіи не было ни одного мыслителя, — но это не такъ ужъ плохо, потому что писатели занялись теперь мыслью, и публика находитъ, что они это хорошо длаютъ. Нтъ, я считаю несправедливымъ упрекать людей въ недостатк уваженія и восхищенія передъ писателями".

Паульсбергъ, указывавшій не разъ въ своихъ произведеніяхъ, что онъ прежде всего философъ и мыслитель, сидлъ теперь и игралъ, игралъ своимъ моноклемъ и молча смялся. Но когда Гольдевинъ прибавилъ нсколько словъ о томъ, что у него счастливая вра въ практическую молодежь, такъ, напр., въ молодые таланты страны, онъ услыхалъ громкій хохотъ; журналистъ и Паульсбергъ кричали, перебивая другъ друга, что это превосходно, накажи меня Богъ, превосходно и неоцнимо. Торговые таланты, что это такое за штука? Талантъ къ торговл, да? Благодарю васъ!

"Да, по моему мннію, есть большіе таланты среди нашей молодежи въ купеческомъ сословіи, и я бы вамъ совтовалъ обратить на нихъ вниманіе, это было бы не лишнимъ. Они строятъ корабли, открываютъ рынки и ведутъ дла въ самыхъ широкихъ размрахъ".

Гольдевинъ не могъ продолжать, потому что вс смялись, хотя и старались изъ уваженія къ присутствующимъ друзьямъ купцамъ перейти на другую тему. Олэ Генрихсенъ и Тидеманъ слушали все это молча; въ конц концовъ они не знали, какъ имъ себя держать; они скрывали это насколько возможно и разговаривали тихо между собой. Вдругъ Тидеманъ шепнулъ:

"Олэ, могу я къ теб завтра прійти и кое о чемъ съ тобой поговорить. Это, собственно говоря, одно дло. Могу я прійти къ теб рано, такъ приблизительно къ десяти часамъ, я теб не помшаю? Хорошо, спасибо!"

Тамъ, въ конц стола, гд сидлъ Мильде, начали говорить о старыхъ дорогихъ винахъ. Мильде также и въ винахъ очень много понималъ, началъ горячо спорить съ адвокатомъ, несмотря на то, что адвокатъ Гранде былъ изъ великаго рода Грандовъ и уврялъ, что онъ съ самыхъ малыхъ лтъ пилъ старое вино.

"Съ нкотораго времени твоему чванству нтъ конца", сказалъ Мильде.

Адвокатъ бросилъ на него презрительный взглядъ и проворчалъ:

"Какой-то карапузъ, маляръ, и тоже хочетъ что-то смыслить въ вин".

Посл этого разговоръ коснулся художественныхъ премій. Иргенсъ началъ прислушиваться, но онъ не пошевелилъ губами, когда Мильде указалъ на Ойэна, какъ на самаго достойнаго соискателя. Это было, собственно говоря, замчательной чертой въ Мильде, что онъ такъ отъ всей души предоставлялъ премію Ойэну; онъ самъ былъ соискателемъ этой преміи и нуждался въ деньгахъ, какъ никто. Иргенсу трудно было это понять.

Какъ-то сразу весь интересъ къ неразумному учителю пропалъ, никто къ нему больше не обращался. Онъ взялъ свою шляпу и вертлъ ее въ рукахъ. Фру Ханка изъ вжливости задала ему нсколько вопросовъ, на которые онъ отвтилъ, и съ тхъ поръ онъ уже больше не открывалъ рта. Но странно, что человкъ не замчалъ, что было съ его воротникомъ; ему стоило только сдлать одно движеніе руки, чтобъ привести его въ порядокъ, но онъ этого тмъ не мене не длалъ.

Паульсбергъ простился. Но прежде, чмъ оставить ресторанъ, онъ отвелъ журналиста въ уголъ и сказалъ ему:

"Ты бы оказалъ мн услугу, если бы помстилъ въ своемъ листк замтку, что я написалъ приблизительно половину книги, — можетъ быть, это интересно для публики".

Теперь поднялся Мильде и адвокатъ; они разбудили Норема, заснувшаго, наконецъ, посл всхъ этихъ кружекъ; поставили его кое-какъ на ноги; онъ принялся разсуждать; — послднюю частъ, самую послднюю часть разговора, онъ не слышалъ, сказалъ онъ, — что случилось съ поэтами? Ахъ и фру Ханка здсь, очень радъ ее видть; почему она раньше не приходила?

Его потащили къ двери и вывели.