Новая Земля

— Лютеранин, еретик. Он может мне объяснить, как быть с Евангелием от Иоанна, где в 16-м стихе III главы сказано: «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную». После смерти у человека раньше было 2 пути: погибель в аду и спасение в раю и жизнь вечная. А сейчас появился еще и 3-й путь — неяркая, но сносная вечная жизнь на 3-м Загробном Участке.

Хорошо, что я Сипу от трупа увел, а то бы он глаза выковырял или еще чего похуже. Пусть себе вещает.

— Христианство без ада — это христианство без Иисуса. Всё, что делал Иисус, делалось Им с целью освободить человека от адских мук. Рай всего лишь несколько раз упоминается в Новом Завете, зато ад 27 раз. За последние 2000 лет рай истрепали, затоптали. Рай стал общедоступным местом, чем-то вроде элитного курорта, на котором понастроили дешевых отелей и торгово-развлекательных центров, и курорт потерял элитный статус. Ад неприятен, страшен. Да, Иван Георгиевич, это так. Никто, кроме меня, не хочет попасть в ад, поэтому еретик-лютеранин и прочие ссыкуны, на него похожие, из страха отрицают, что ад существует.

Сипа сторонник традиционного понимания ада. Но он сам себе противоречит. Говорит, что бесы эволюционируют, загробная жизнь меняется, хвостатые и крылатые начали великую стройку, и при этом не хочет отказаться от серы, сковородок, раскаленных берегов и клизмы с серной кислотой.

Я думаю, ад — это мир, который мы создаем вокруг себя и своих близких и вокруг людей, которые нас знают, и вокруг людей, которые нас не знают, но на которых влияет наше существование. Поэтому мы страдаем, пока живем, и заставляем страдать других.

«Двинск» зарывался носом в штормовое море. Волны били в ржавый борт, и казалось, корпус вот-вот лопнет.

— Иван Георгиевич, мне страшно. Сегодня спать не смогу, буду думать, что мы перевернемся.

— И последние станут первыми.

— Что?

— Трюм станет палубой, а палуба, рубка, столовая, все постройки уйдут под воду. И все, кто сверху, утонут.

— Я видел утопленников, когда в больнице работал. Раздутые такие. Это если в реке утонули или в озере. А если в болоте труп нашли, у него жировоск образуется.

— Не надо про жировоск, Николай, мутит.

— Не буду, не буду. Скажи, Иван Георгиевич, те, что сверху, точно сдохнут?

— Если перевернемся, сдохнут.

— И спецназ? У них специальные жилеты, всплывут.

— Что толку в жилетах, когда вода холодная. Десять минут — и насмерть переохлаждение.

— Ну, ты меня успокоил, Иван Георгиевич.

Я знал, чем Сипу успокоить.

Сипа подошел к иллюминатору и выломал прут. Потом пошел к параше выплевывать червей.

В дальних клетках заорали, как никогда еще не орали. Сначала не понять было, чего они там орут. Но понемногу прояснилось дело. Чичи заставили какого-то слабого человека есть их говно, а когда тот отказался, начали бить и забили до смерти.

Я тоже выломал из иллюминатора прут. Поднялся на шконку, лег, прут положил под руку. Шторм ослаб, можно было лежать и думать. Я вытянул спрятанный в воротнике обломок грифеля, достал из кармана календарик.

На календарике за 2013-й год плохая по композиции фотография: темно-синее небо с фиолетовыми облаками, солнца нет, пасмурно или сумерки, в рваном просвете чертятся силуэты ферм, промышленных башен, укосин, тросов, распорок, цепей. На небе надпись «Подъемное оборудование». Это самый неинтересный из моих календариков. На обороте перечень: «Поставка и ремонт тормозов для подъемных машин. Поставка грузоподъемного оборудования. Выбор и поставка тягловых и грузовых пластинчатых и круглозвенных цепей. Консультативные услуги». Зацепили б меня тросом и утащили на небо темно-синее. Или на цепь подвесили круглозвенную над облаками.

Я понял, почему люди хотят после смерти попасть на небо. Чтобы видеть землю на расстоянии, издали. Или не видеть ее никогда и забыть.

Я зачеркнул дни, которые прожил после Белого Лебедя.

10

В обед раздали воду в пластиковых бутылках, разлили баланду в пластиковые глубокие тарелки, а ложек опять не дали. Сипа, я, да и другие тоже за время плавания приспособились: переливали жижу в сделанные из бутылок высокие стаканы, а гущу ели из тарелок. Из-за качки ели сидя на полу.

Вот и сейчас мы с Сипой положили на пол матрасы, на одном сидим, другой прислонили к борту, чтобы не упираться спинами в ледяное железо.

— Николай, ты сказал, будешь в аду следить за огнем, дела рассматривать, но все-таки специализироваться ты на чем собрался?