Новая жизнь

Последовавшие за этим короткие разряды плазмомётов заставили четыре тела разлететься по улице кровавыми ошмётками, залив кровью мостовую и яркими брызгами испортив новый деловой костюм Андрея. Спасённая девушка скорчилась тут же, на мостовой — её залитое с ног до головы кровью и заляпанное кусками парящего в прохладном вечернем воздухе окровавленного мяса тело содрогалось в рвотных спазмах — девушка едва успела дрожащими руками вырвать изо рта кляп и сейчас усиленно освобождалась от недопереваренных остатков обеда. Не желая прерывать столь важного процесса, Андрей дождался, пока спазмы у спасённой девушки если не прекратятся, то хотя бы станут значительно реже, и спросил у неё:

— Оклемалась? Сама идти сможешь?

Дождавшись утвердительного кивка — говорить, похоже, девушка ещё не могла, Андрей помог ей подняться, и, посмотрев, как она стыдливо спускает с шеи на грудь остатки разорванной одежды, доходящие ей в лучшем случае до пояса, снял с себя китель и надел его на девушку — тот закрыл её до колен, даже чуть ниже. Рукава, правда, болтались, похоронив в своих недрах тощие девичьи руки, но Андрей, самостоятельно застегнув пуговицы, посчитал, что на первое время одежды для девушки достаточно — не замёрзнет, даже несмотря на опускающуюся на город ночную зябкую прохладу. Взяв у одного из бойцов охраны фляжку, отмыв девушке лицо и дав прополоскать рот, Андрей посчитал минимальную задачу по спасению девичьей чести выполненной — это, конечно же, если ещё есть, что спасать… Видя, что девушка уже несколько успокоилась и может достаточно адекватно реагировать на происходящее в округе, Андрей продолжил свои вопросы:

— Далеко живёшь? Сама дойти до дома сможешь? Отец, мать где?

— Нет у меня дома… И отца тоже нет… А мать меня продала вот этим, — девушка указала на разбросанные вокруг куски мяса, — ей есть нечего, и братика с сестрёнкой нечем кормить…

— А у вас в семье что, никто не работает?

— Отец работал, но он погиб. А старший брат в местную банду ушёл, стал таким же, как они, — девушка опять показала на остатки погибших, — а маму никто на работу не принимает, с маленькими детьми. У нас вообще тяжело с работой…

Видя, что окружившие её вооружённые люди внимательно слушают и вроде не предпринимают никаких враждебных действий, девушка вдруг отчаянно затараторила:

— Дяденьки, а возьмите меня с собой! Я работать могу, я много чего могу делать, меня мама научила! А домой мне нельзя — меня в банду продали, теперь я их собственность. Они как узнают, что вы четверых их бойцов убили, меня всей бандой пользовать будут, пока не помру под ними. Они не люди — звери. Зачем было меня спасать, если потом всё равно умру? Возьмите с собой, пожалуйста!

Поддавшись минутному порыву и уже понимая, что, возможно, в будущем пожалеет о принятом сейчас под давлением эмоций решении, Андрей сказал:

— Иди за нами. Не отставай, ждать тебя никто не будет…

* * *

Уже на борту военного крейсера, вращающегося на удалённой от планеты орбите, Андрей пригласил к себе для беседы умытую, одетую, накормленную и отдохнувшую девушку в свой кабинет:

— Здравствуй, давай знакомиться. Меня зовут тан Рур.

— Ой, что, ты клановый? Настоящий? А как зовётся твой клан?

— Моё полное имя — Рур Лерой. Но на мой вопрос ты не ответила, что крайне невежливо с твоей стороны. Итак, я жду.

— Простите, господин тан Рур Лерой… Меня зовут Шисса…

— Просто Шисса?

— Просто Шисса, господин.

— Расскажи о себе, Шисса.

— Мне двенадцать лет, господин. Отец у меня погиб, я живу с матерью, братиком и сестрёнкой. Был ещё старший брат, но он ушёл в банду и с нами больше не живёт.

— Ты работаешь?

— Я помогаю матери — выношу мусор, убираю, мою полы. За это меня иногда кормят.

— Мать, значит, тоже уборщица?

— Нет, на работу уборщицы её не берут — у нас нет денег на вступительный взнос. За постоянную работу надо платить. Мама выполняет различную разовую работу — всё, что удастся найти. Иногда она продаёт себя мужчинам, и у нас появляется немного денег, чтобы купить еду, вот только мужчины обычно, получив желаемое, предпочитают не платить — в такие моменты мама бывает счастлива, что её хотя бы не побили, однако так бывает не всегда.

— Значит, специальностью ты, как и твоя мать, не владеешь… Скажи, а школу ты закончила?

— Господин, у нас нет школы… Никто из тех, кого я знаю, не ходил в школу. Всё, что нужно, нам объясняют на месте, когда удастся найти работу.

— А те, кто работает на заводах?

— Всё, что нужно, им объясняют на заводе. Но я слышала, что там тоже нет никаких школ — рабочим говорят, что им делать, и они это делают, большого ума это не требует. Там, где нужно сделать что-то сложное — везде работают машины, которые обслуживают специальные люди, нас туда не допускают.

— Зарабатывают на заводе много?

— Много! Хватает не только купить еду, но и снять отдельную небольшую комнатку в ночлежке.

— А если уговорить их уйти с завода?

— Не получится — каждый, устроившийся на работу, будет держаться за своё рабочее место, даже если работает только за еду. Иначе умрёт с голода.

— Так что, даже работа за еду у вас так высоко ценится?