Новая жизнь Димки Шустрова

— А не дома ли она? — неожиданно сказал Борис Аркадьевич. — Мы, как олухи, сидим здесь, дуемся, а мамулька твоя из магазина вернулась и поджидает нас, беспокойные взгляды на часы бросает. Возможна подобная ситуация?

Димка в «подобную ситуацию» слабо верил, однако возражать сразу оживившемуся Борису Аркадьевичу не стал. Лишь напомнил:

— Мы позвонить можем.

— Не надо! — решительно отверг такой вариант дядя Боря. — Оставлю записку и поедем. Все равно должен тебя домой отвезти.

И трех минут не прошло, как энергичный и подтянутый Борис Аркадьевич вернулся со своего седьмого этажа. Он включил зажигание, и машина, сделав разворот, выехала на улицу.

«Жалко, что мало покатались, — с тоской глядя на веселую, солнечную улицу, горевал Димка. — Не ушла бы мама — может, и меня свозили бы на природу…»

Скоро подкатили к той самой беседке в Димкином дворе, где час назад счастливый Димка садился в зеленые «Жигули».

— Я здесь обожду, — сдержанно сказал Борис Аркадьевич. — Помаши из окна рукой. А если Надежды Сергеевны нет, то передай, что непременно позвоню ей сегодня. Все понял?

— Понял, — печально кивнул Димка и, глядя в землю, добавил: — Дядя Боря, вы не сердитесь на нее. Мама… Она…

— Хорошо, хорошо, — улыбнулся Борис Аркадьевич. — Помашешь мне. Я буду смотреть.

По лестнице Димка не бежал. Не оттого, что трудно подниматься вверх, просто чувствовал: напрасные эти хлопоты.

Так и оказалось. Дома он застал лишь бабушку, готовившую на кухне обед, и любопытного Дымка, вышедшего в переднюю встретить хозяина.

— А мама не приходила? — на всякий случай спросил Димка.

— Не было, — ответила бабушка. — И не звонила… А ты где пропадал?

— Обожди, — горестно сказал Димка и прошел к окну.

Борис Аркадьевич стоял возле своей прекрасной машины и смотрел на окна четвертого этажа. Димка медленно и грустно из стороны в сторону помотал головой.

Инженер развел руками, затем торопливо сел в машину и, кажется, забыв об осторожности и дисциплине, с места взял скорость.

ХОЗЯИН В ДОМЕ

Каждый из членов семьи Шустровых, прописанных в квартире номер 26, был уверен, что главным в доме является не кто-то другой, а именно он.

Димка так считал по своей наивности. Если, полагал он, почти каждое его желание здесь выполняют, заботятся о его здоровье, волнуются за учебу и следят, чтобы всегда был накормлен и прилично одет, значит, он и есть самое главное лицо.

Елена Трофимовна считала себя главной по старшинству и еще по той причине, что заботы о хозяйстве во многом лежали на ее плечах.

А уверенность Надежды Сергеевны в своем главенстве объяснялась совсем просто: годами упорного труда она завоевала прочное положение в жизни, была на хорошем счету в редакции, регулярно два-три раза в месяц выступала в газете с материалами о культурной жизни города и области, и теперь обеспечивала свою семью материальными средствами. К тому же и ордер на двухкомнатную квартиру выписан был на ее имя.

И каждый из них мог бы с улыбкой также сказать: «А еще у нас проживает важная персона по имени Дымок». Ироничность выражения «важная персона» как бы подчеркивала не очень серьезное отношение к полу сибирскому, пушистому, серой масти коту, который проживал в этой квартире все три года своей жизни.

Да, отношение к Дымку было не очень серьезное, а уж главным тем более никто его не считал. Однако самый важный представитель кошачьего племени был совершенно другого мнения о себе. Лично он нисколько не сомневался в том, что вся эта огромная территория — с комнатами, кухней, ванной, туалетом, кладовой, прихожей и балконом — принадлежит ему. Правда, тут проживают еще и люди, но Дымок по характеру был добрым котом и потому милостиво терпел присутствие двуногих квартирантов. Пусть себе живут. Тем паче, в чем-то они и облегчают его существование. Приветливая бабушка сытно кормит, ласкает, чешет за ушами и даже, когда он прыгает ей на спину и забирается на плечи, безропотно сносит это.

Молодая хозяйка уделяет Дымку меньше внимания, но зато очень интересно бывать в комнате, где она работает за столом или причесывается перед зеркалом. На туалетном столике у нее много пахучих флаконов и баночек. Здесь и Дымку можно вдоволь смотреться в зеркало, любоваться своим зеленоглазым двойником, который тоже внимательно смотрит на него и сразу же исчезает, как только взволнованный Дымок спрыгивает на пол.

Даже от младшего Шустрова есть польза. Иногда он приносит в ведерке свежего, желтого песку. Этот песок Дымок долго и с неясной тревогой обнюхивает, царапает пол когтями. Песок — с воли, из того неведомого, огромного мира, который он наблюдает лишь из окна или с высокого балкона.

А вообще, отношения с младшим из семьи Шустровых у Дымка сложные, настороженные. Придя из школы и бросив портфель, он может целый час играть с ним, носиться по комнате с бечевкой, к концу которой привязан клочок меха, похожего на мышь, но может вдруг больно дернуть за хвост, потянуть за усы или пугнуть страшной щеткой на длинной палке.