Новая жизнь темного властелина. Часть 1

— Эй! — сказал я. — Ты чего?

На мгновение растерялся.

Ожидал криков, жалоб, упрёков, угроз — но точно не слёз.

Положил мелкой руки на плечи. Почувствовал, как те вздрагивают. Провел ладонью по шелковистым взъерошенным волосам.

— Посмотри на меня, — сказал я. — Эй! Слышишь меня?

Похлопал Мышку по плечу.

Та запрокинула голову. Заглянул в её опухшие, мутные от слёз глаза.

Произнёс:

— У меня для тебя подарок. Вот, смотри.

Протянул Мышке куклу.

— Она уродливая, конечно. Но прости: ничего лучше в ваших магазинах не было.

Боярышня на игрушку даже не взглянула.

Набрала в грудь воздух.

— Кииирааа! — выдохнула она. — Они забрали маму!

Губы мелкой скривились. Слёзы хлынули из её глаз с новой силой.

— Кто забрал? — спросил я. — Зачем?

— Они… хотят… её… убить!

С трудом разобрал, что ответила мне Мышка.

Та всхлипывала через слово, вздрагивала всем телом. А договорив, и вовсе жалобно протяжно взвыла, вновь уткнулась влажным носом в мой кафтан.

Совсем не этого я ожидал, когда направлялся к Силаевым.

Повернулся к Росле.

Та смотрела на сестру. По её щекам тоже катились слёзы.

— Что у вас стряслось? — спросил я.

Одной рукой гладил по голове Мышку, в другой сжимал оскалившуюся в нарисованной улыбке куклу.

У старшей боярышни задрожали губы.

— Представительницы Совета арестовали маму, — сказала Рослевалда. — Сегодня утром. Мы только уселись завтракать… Они увели её прямо из столовой!

И тоже всхлипнула, подобно младшей сестре.

— Спокойно! — сказал я. — Прекрати рыдать. Тебе не семь лет. Объясни толком, что случилось. Варлаю арестовали? Кто это сделал? Почему вы им не помешали? В чём её обвиняют?

Росля шмыгнула носом.

— Она… убила Карлу Сомову, — сказала боярышня. — Мама говорила, что нашла Сомову ночью в каком-то трактире. Вызвала её на дуэль и победила. Прямо на улице. А Карла, между прочим, была «старшей воительницей-магом»! Мама все равно прирезала её!

— Зачем?

— Сомовы похитили Алаину и пытались её убить! А ещё: отравили тётку Меркулу! Вот!

Последнее слово она выкрикнула сквозь рыдания.

Я удивлённо вскинул брови.

Отравили Меркулу? Что за бред?

Боярышни подвывали в унисон.

— Интересно девки пляшут, — сказал я. — С чего вы взяли, что это сделали они?

Ответ получил не сразу.

Росля рукавом вытерла слёзы. Достала из кармана большой скомканный платок, высморкалась. Снова всхлипнула.

— Так… мама сказала.

— А она откуда узнала?

— Не… не знаю.

— Замечательно, — сказал я. — Просто великолепно. И чего хотят от неё эти представительницы Совета?

— А…арестовали.

— Это понятно. В чём обвиняют? Ведь как я понял, была честная дуэль.

— Она нарушила Правила, — сказала Росля.

— И что с того?

— Тётка Кишина говорит… маму могут за это казнить!

— Всё так серьёзно?

Рослевалда закивала головой.

— Интересно девки пляшут, — повторил я.

Взглянул на рыдающих боярышень.

Подумал: «Интересный поворот».

И ещё: «Почему бы мне не задержаться у Силаевых ещё на пару деньков? Разве у меня где-то есть неотложные дела? Я ведь никуда не опаздываю».

Вздохнул.

— Ладно, — сказал я. — Прекращайте лить слёзы. Обе. Ничего с вашей мамой не случится. Никто её не казнит — обещаю. Слышите, что говорю? Успокаивайтесь. И объясните мне толком, что у вас там за Правила.

Глава 20

Расположился в кресле, спиной к окну. После ночных развлечений мои мышцы побаливали. Но то была особая боль, от которой я не спешил избавляться: она навевала приятные воспоминания.

Младшая боярышня забралась мне на колени. Разглядывала куклу. В её руках та казалась огромной. От Мышки пахло свежей выпечкой и корицей. Её взлохмаченные волосы щекотали мне подбородок.

— Не кукла, а кошмар какой-то, — прошептал я, наклонившись к уху мелкой. — Прости. Лучше не нашёл.

Мышка шмыгнула носом.

— Красивая, — так же шёпотом, чтобы не мешать сестре, ответила она. — Я назову её Кошмаря.

— … Не скрывай, что ты боярыня и не веди себя подобно простолюдинке, даже если так тебе будет удобнее или такое поведение спасёт тебе жизнь, — не отвлекаясь на наши с Мышкой перешёптывания, цитировала Росля. — Не забывай, что ты находишься под бдительным присмотром предков рода — тех, кто при жизни чтил и неустанно соблюдал Правила и ждёт в посмертии того же от своих потомков. …

Боярышня стояла напротив меня, вытянувшись по струнке. Смотрела поверх моей головы на линию, в которой соединялись стена с потолком. Декламировала напыщенный текст без запинок: явно пересказывала Правила не впервые.

Пока боярышня говорила, они с сестрой не рыдали.

Перечисляя многочисленные пункты Правил старшая отвлекалась от грустных мыслей сама. А её монотонный бубнёж успокаивал Мышку.

Я не перебивал и не торопил Рослевалду: не видел причины для спешки.

Выяснил, что до принятия соответствующего решения Советом, приговор Силаевой не озвучат и уж тем более не приведут в исполнение. Собрать же совет, как заверила Росля, дело не одного дня.

Слушал боярышню внимательно, с неподдельным интересом.

Отмечал всё, что так или иначе могло иметь отношение к поступку Варлаи. Делил помеченное на две части: на ту, что может привести Силаеву на плаху (или как они тут казнят благородных?) и ту, что может оправдать её действия.