Новая журналистика и Антология новой журналистики

А снаружи Ава уже сидит в такси, между студентом-юристом и Ларри, и посылает воздушные поцелуи своему новому приятелю, которому не суждено стать приятелем старым. Они уже поворачивают за угол Пятьдесят седьмой улицы, скрываются в полумраке цвета томатного сока от автомобильных огней, как бывает в Нью-Йорке, только когда идет дождь.

— Кто это был? — спрашивает женщина с пуделем.

— Джеки Кеннеди, — отвечает ей мужчина из окна автобуса.

Гэй Талес Хитрецы (отрывок)

Это первая публикация Гэя Талеса в жанре рассказа. Он всегда зачитывался рассказами Ирвина Шоу и Джона О’Хары и подумывал использовать их приемы в нон-фикшн. Обычно он готовил большой черновик, в котором сцена шла за сценой, и смотрел, может ли сказать все, что хочет, через эти сцены, а не обычным описанием событий. Талес почти всегда делал рассказчика — то есть самого репортера — невидимым, как к тому стремились О’Хара и Шоу. Однако до конца 1960-х годов Талес не использовал в полной мере смену точки зрения. Потом, как в этом рассказе, он будет часто использовать и этот сильный прием; но техника его письма замечательна уже здесь.

Т.В.

Нежная душа Джошуа Логана [72]

Огни в театральном зале начали гаснуть, и драгоценности зрителей заблестели, как городские огни, если смотреть с самолета; зазвучала музыка, занавес поднялся, и ряд за рядом галстуки-бабочки, как трепещущие черные мотыльки, уселись на свои места. Начиналась премьера «Мистера президента», и хотя первые рецензии оказались ужасными и для показа на Бродвее никаких улучшений сделано не было, когда занавес опустился в последний раз, публика, тряся мехами и радостно-премьерными лицами, рванула за кулисы, чтобы поприветствовать режиссера, Джошуа Логана, словами: «Да-арагой! Это великолепно!», «Джошуа, наши поздравления!», «Прекрасно, Джошуа, прекрасно!».

Он понимал, что на уме у них совсем другое, да и они знали, что на самом деле думают иначе, но на премьерах за кулисами не принято откровенничать; критики и так разбабахали шоу, а один, Джон Макклейн, из «Джорнал америкен», даже спросил: «Что стало с твоей рукой мастера, мистер Логан?»

Мистер Логан, с его «рукой мастера», не прочь был достойно ответить, ведь во время репетицией помощники оттеснили его на заданий план, но признаться в таком казусе и тем самым уронить себя было никак невозможно. Поэтому осенью 1962 года его непрерывно жалили своими стрелами три шайки критиков (двумя другими были команды популярных мюзиклов «Вся Америка» и «То была маленькая девочка»). И Логан намеревался в лепешку расшибиться, но сделать лучше свое следующее бродвейское шоу, премьера которого должна была состояться через восемь недель. Вокруг все громче поговаривали о том, что директорату «Сарди» [73] изменяет хороший вкус, все их премьеры — сплошная вульгарщина, и многие друзья Логана с нарастающей тревогой замечали, как он накручивает себя в ожидании премьеры шоу «Тигр, тигр, жгучий страх» [74]. Ведь в 1941 и 1953 годах он уже лечился в психиатрических клиниках.

С первых же репетиций «Тигра» в театре «Бут» на Сорок четвертой улице возникли напряжение и неуверенность; там происходили странные вещи, а актеры — все, кроме одного, негры — казалось, не доверяли Логану и ревновали друг к другу, считая, что им дали не те роли. Клаудиа Макнейл [75], звезда «Тигра», монументальная негритянка, каждый день всматривалась в Логана, так и сяк примеривалась, словно выискивая его слабые места, чтобы одолеть режиссера; и Джошуа Логан, сорокачетырехлетний светловолосый и светлоусый широкоплечий здоровяк, хотя и немного мягкосердечный и уступчивый, стоял перед своей командой негров как их мамаша, которая наставляет собственных детей в созданном ею в Луизиане мирке, и эта воображаемая картина постепенно, по мере того как шли репетиции, все больше и больше поглощала Логана: он вспоминал о далеких годах в Мэнсфилде, в Луизиане, о хлопковых плантациях его деда, где в детских мечтах он видел себя сильным мужчиной, который едет по улицам Мэнсфилда верхом на лошади, скрестив на груди руки. В реальной жизни молодой Логан нисколько на такого воображаемого молодца не походил.