Новая журналистика и Антология новой журналистики

Ну и местечко! Противник не считался ни с какими потерями. Когда закончился страшный бой за высоту 875 в Дакто, мы заявили, что уничтожено 4000 вьетнамцев, настоящая бойня: мы тоже понесли потери, но ни у кого не возникало сомнений в том, что американцы победили. Но когда мы добрались до вершины горы, то увидели там лишь четырех убитых северовьетнамцев. Четырех! Конечно, их погибло больше, на несколько сотен больше, но подсчитанных, сфотографированных и официально захороненных трупов оказалось лишь четыре. А где же их командир? Куда все подевались? Земля призраков. Там вообще все призрачно, и война тут ни при чем. Это место, где вы не владеете ситуацией. Что-то где-то мелькнуло — и вам придется за это дорого заплатить. Или, наоборот, не мелькнуло — и в этом случае вас тоже ждет расплата. Здесь с вами никто не станет играть в кошки-мышки, вас просто убьют за то, что вы сюда вторглись. Города носят имена, которые вызывают оторопь и холодок в костях: Контум, Дак-Мот-Лоп, Дак-Роман-Пен, Полей-Клен, Буон-Блех, Плейку, Плей-Ме, Плеа-Ви-Дрин. Даже двигаться через эти города или расположиться лагерем где-то рядом означает лишиться рассудка, и если я когда-то и лежал пластом, позабыв обо всем на свете, — то это было там, в горах. Вполне достаточно, чтобы американский командир рухнул на колени и взмолился: «О Боже! Сделай все по-нашему, хоть раз! У нас есть сила, так дай нам приемлемые условия!» Даже доблестная 1-я кавалерийская, хорошо вооруженная и мобильная, не добилась успеха в горах. Убили много их коммунистов — и это все, что удалось сделать, потому что большое число убитых коммунистов еще ничего не значит и ничего не меняет.

Син Флинн — фотограф, который знает о вьетнамской войне не понаслышке, рассказал мне, что однажды он стоял на огневой позиции с командиром батальона. Смеркалось, из долин полз туман, и вместе с ним наступала ночь. Полковник, прищурившись, долго смотрел вдаль. Потом повел рукой в сторону покрытых лесами холмов и горных хребтов, тянущихся в Камбоджу («Священную!»). «Флинн, — сказал он, — где-то там… целая 1-я северовьетнамская дивизия».

О Боже! Сделай по-нашему! Всего только один раз!

3

Где-то поблизости, в пределах дальности стрельбы от военной базы Кесан, не дальше двадцати километров, на расстоянии одного дневного перехода, в готовности для атаки, скрытно, тихо и зловеще, расположились пять дивизий северовьетнамской регулярной армии. В последние недели 1967 года сложилась следующая ситуация.

Где-то на юго-западе стояла 304-я северовьетнамская дивизия. Восточнее (точно неизвестно, где именно) находилась 325-я. 325-я «С!» была развернута в опять же неизвестном нам точно месте к северо-западу, а 324-я «В!» (самый опасный ударный кулак из всех) находилась где-то к северо-востоку. Еще имелась какая-то неизвестная дивизия по ту сторону лаосской границы, и ее пушки были так глубоко спрятаны в склонах гор, что даже наши В-52 не могли причинить им вреда. Все эта территория, с горными хребтами, крутыми склонами и теснинами, с трижды замаскированными укрытиями, тонула в густых муссонных туманах. И целые дивизии оставались там невидимыми.

Авиация помогала разведке морских пехотинцев (я видел много следов, ведущих на базу, и ни одного, который бы шел с базы), и летчики с тревогой замечали усиление активности противника. Кесан всегда находился рядом с тайными тропами — «оседлал их», как говорили в штабах. Это узкое, но хорошо видное отовсюду плато царило над холмистой местностью неподалеку от лаосской границы, и во всех войнах, которые вели вьетнамцы, играло важную роль. По тропам, которые теперь использовали северовьетнамцы, двадцать лет назад передвигались вьетнамские коммунисты 1940-х годов. О ценности этой позиции можно судить по тому, что она несколько лет удерживалась лишь небольшой спецгруппой, в составе которой было меньше дюжины американцев и примерно четыре сотни туземцев — вьетнамцев и монтаньяров. Когда спецгруппа впервые прибыла сюда в 1962 году, она построила казарму, служебные помещения, клуб и сделала навесы над оставшимися от французов бункерами. А северовьетнамцы просто проложили новые тропы в километре от Кесана. «Зеленые береты» патрулировали окружающие леса, но очень осторожно, потому что почти всегда находились в окружении вражеских лазутчиков. Службу в Кесане нельзя было назвать самой комфортабельной во Вьетнаме, но ничего опаснее засад для патрулей или редких минометных обстрелов здесь не было, а без них в этой стране не обходится нигде. Северовьетнамская армия рассматривала Кесан как важную и даже ключевую позицию и в любой момент могла попытаться им завладеть. Но если мы хотели иметь здесь не просто символический аванпост — нельзя же без конца терпеть, что вражеские лазутчики безнаказанно рыскают вокруг, — следовало сделать базу получше. Никто не строит базы так, как американцы.