Новая Зона. Дикий Гон

Лишь там, где Зона подходила к обжитым местам, кое‑как вырыли не особо широкие глубокие канавы, натянули один‑два ряда «колючки» на наскоро вбитые колья, где‑то набросали мин и даже разместили гарнизоны с дотами и старой бронетехникой. Остальные сотни и сотни километров лесов, болот, сильно разросшихся из‑за наличия Новомосковского моря, камыша и пойм мелких речушек, так и остались, по сути, толком не прикрытыми. Редкие патрули появлялись там, чтобы навести шороху на нарушителей да расстрелять особо досаждавших набегами мутантов. (А если какие‑нибудь приблудные дети Зоны сожрут грибника или разорят хутор, где живут‑то три бабки, ну, как говорится, такова селяви.)

Деревню Зыкино, где жили юные искатели фарта, населяли вперемешку местные и беженцы. Власти на нее давно плюнули – единственную нормальную дорогу перерезало Зоной, люди были предоставлены самим себе, даже главу администрации уже два года назначить не могли.

Особой дружбы между новоселами и старожилами не было, но за четыре без малого года как‑то притерлись друг к другу, а то как иначе выживать? Вместе сажали картошку и кормили скотину, вместе гоняли разорявших огороды кабанов и прибегавших из Зоны рылохватов и копачей. В ветхой школе математику преподавал кандидат наук из МГУ, а на должности поселкового врача подвизался знаменитый когда‑то среди столичных гламурных дамочек хирург‑косметолог.

И удивительно ли, что два деревенских парня и бывшая москвичка сошлись на почве незаконного заработка? Мысль была, в общем, проста – если за Периметр не углубляться, работать только во внешних локациях, то не нужно особого снаряжения и оружия, только внимание, осторожность и удача. Опасно? Так ведь риск – благородное дело.

Так и сложилась команда: Серый, Геннадий и Ленка, прозванная Ведьмой, вместо детектора аномалий. В Зыкино на нее косо посматривали из‑за этих ее странных способностей, наследия жизни под «хармом». А вот Серый бы так и жениться на ней не прочь. (А что, восемнадцать стукнет, и женится. Выдумают тоже – «мутантка»!)

Это был их третий поход. В первом не взяли ничего, во втором – только немного «стальных игл», две «раковины зари» и одно «радужное яйцо». И вот сейчас, кажется, начало везти.

Внезапно Лена взвизгнула, схватилась за голову и присела на корточки, сжавшись в комочек.

Серый хотел было выругаться, но вспомнил, что для того девчонку и потащили с собой. Живой детектор разных опасностей, как‑никак три месяца после «харма» в Москве прожила с родителями.

– Аленка, ты как? – подскочил к ней Гена.

– Все в порядке… Серый, это… В общем, уходить надо… Бежать…

От бледного лица с провалившимся глазами и хриплого голоса на ребят пахнуло чем‑то таким темным, опасным и ни с чем не сравнимым, что лучше было бы о нем и не думать.

Подхватив подругу под руки, они понеслись прочь. Но не пробежали и десятка метров, как небо вдруг задрожало от запада до востока так, что показалось, само солнце съежилось в страхе, и от горизонта до горизонта покатился железный гул, как от армады приближающихся бомбардировщиков.

А через пять минут путь подросткам преградили они …

Они появились сразу с трех сторон. Серые силуэты выскальзывали из лесного полусумрака и останавливались в десятке шагов от замерших ребят.

Белый, как снег, вожак с темно‑серой в искорку полосой вдоль хребта. В нем навскидку было полтора метра в холке и центнера два веса. Зеленые глаза размером с блюдце блестели над оскалом кривых и острых, как мечи, зубов – даже хайродов загрызают.

Альфа‑кошка, напротив, рыжая с белыми и черными подпалинами, вполне мирной трехцветной окраски – увеличенная раз в двадцать домашняя мурлыка.

Окружив охотников за артефактами, они расселись и сидели, не спуская глаз с ребят. Не нападают, не рычат…

– Ой, мамочка… Ой, мамочка… – Ленка перехватила саперную лопатку, уже понимая, что это не поможет.

Мутанты дружно завыли… Вой, отраженный лесным эхом, то рассыпался на отдельные голоса, то сливался в какую‑то симфонию.

Затем альфа взглянула на Ленку, явно сообщая: «Уходите, и без вас тут!» Потом чупакабра грозно рыкнула и побежала прочь.

Через минуту только примятая трава напоминала о чудищах, оказавшихся столь добрыми (или просто сытыми, а может, занятыми бегством от выброса).

А потом ребята тоже побежали. Они перескакивали через кочки и валежины, не обращая внимания на ветви, цеплявшиеся за капюшоны и полы штормовок. Ноги скользили на пропитанном водой мху. Они падали, но тут же вскакивали. Сочно хрустели раздавленные мухоморы и грибы‑«языки».

Подростки в последний миг заметили мутное дрожание воздуха над «давилкой», которая в лепешку расплющивает неосторожных. Чудом миновали скрытую в высокотравье лужицу «серебра». Отфутболили иглистый шарик «пирожка», тихо зудевший зуммером третьей стадии зрелости (он взорвался ровно через шесть с половиной минут, спалив все живое на семь метров вокруг).

Быстрее! Быстрее! Быстрее! Главное – выбраться! За Периметр, на Большую землю, к людям.

* * *