Новая Зона. Крадущийся во тьме

«Бабу тебе надо хорошую, — все чаще повторял Дим, — не девчонку с розовым киселем вместо мозгов, такая от тебя сбежит через неделю и будет вспоминать, как страшный сон, а бабу — битую жизнью, опытную и с гипертрофированным материнским инстинктом».

Никиту передергивало от подобных слов, хотя он и понимал, что Дим, наверное, хочет ему добра. Ни девчонки, ни женщины за тридцать его, впрочем, не интересовали. В сексуальном плане не волновал вообще никто, но Никита боялся признаться в этом даже себе самому, не только Диму. Если раньше он еще предпринимал попытки закадрить однокурсниц, то после бегства из Москвы оставил все намерения приблизиться к противоположному полу и завести знакомство. Да и на кого ему обращать внимание? На Зойку-продавщицу или кого-нибудь из стайки малолеток, вечерами тусующихся на железнодорожной станции?

Только в Зоне серая пелена спадала с глаз. Никита будто выныривал из пленивших его мутных вод на чистый воздух. В Периметре он чувствовал постоянный адреналин, жизнь бурлила, хождение по лезвию бритвы и возможность умереть, просто ступив не туда, пьянили его.

Возвращаясь за стену, Никита опасался как-то выдать себя. Несколько раз, напившись мерзкой нахабинской сивухи (нормальные алкогольные напитки Дим употреблять отказывался), он едва не выбалтывал свой секрет, но вовремя останавливался. Пожалуй, если б напарник узнал, то не видать Никите Москвы, как собственного затылка.

Он, наверное, и в книги погружался, лишь бы не видеть безысходности реальности. Правда, те тоже оказались невеселыми: все больше напичканные бытовухой и нервотрепкой советско-имперской-русской интеллигенции, вечно мечущейся от неудовлетворенности бытия.

Никита тяжело вздохнул.

По идее, спичечный коробок с записанным на нем номером телефона лежал на комоде в прихожей, но Никита почему-то не мог подняться, взять его и позвонить. Он ждал Дима, а тот все никак не возвращался. Наверное, он снова отправился по грибы в лесополосу.

За окном все же заморосил противный мелкий дождичек. Вдоль забора, опираясь на клюку, прошла баба Нюра. За плечами у нее покачивался пустой рюкзак, в котором, как утверждала старушка, было гораздо удобнее таскать продукты, чем в «новомодных» пакетах, натирающих руки, да и вместительностью и грузоподъемностью не отличающихся. Рюкзак привлекал внимание — ярко-красный в синюю и зеленую полоску с игрушечным лиловым спрутиком, привязанным к одной из лямок, — и бабе Нюре нравился.

Никита кивнул в знак приветствия, хотя старушка не могла бы его разглядеть с такого расстояния, да еще и через стекло, однако она повернула голову и тоже закивала, широко улыбаясь и показывая редкие желтые свои и золотые вставные зубы. Почему-то от этой улыбки у Никиты мороз пошел по коже. А еще он вспомнил: Дим не придет, его же убили.

Неясный шум привлек его внимание, Никита оторвался от окна и уставился на столешницу перед собой. Невесть откуда на той появился «циркуль». Артефакт мало походил на те, которые Дим лично выносил из Зоны. Он образовался из ножа, вставшего на острие, и присоединившейся к нему чайной ложечки. Лак со столешницы слегка истерся, имелись несколько трещин в дереве, потому прочертить идеально правильную окружность у ложечки не получалось. Она дребезжала, подскакивая на неровностях, острие же ножа с каждым новым оборотом входило в столешницу все сильнее.

— Чертовщина… — протянул Никита и усмехнулся.

Обычный «циркуль» не терпел препятствий. Если на его пути оказывался хоть камень, хоть человеческий палец, разрезал, словно раскаленный нож масло. Жертвовать собой Никита не собирался, поставил на пути ложечки солонку.

Раз… и та раскололась на две ровные половинки с оплавленными краями, соль рассыпалась по столу и почему-то изменила цвет с белого на розовый. Ложечка по-прежнему выглядела самой обычной, мельхиоровой, но экспериментировать дальше Никита не стал.

Совершив с десяток оборотов, «циркуль» распался на составляющие. Никита потянулся было к ложечке, но вовремя отдернул руку. Она начала подергиваться, очень похоже изображая «тараканью лапку», а та, как Никита помнил, могла и током ударить.

Мелькнувшую по стене тень он уловил краем глаза, обернулся и замер. По обоям словно кто-то провел горящей палкой. Они обуглились, а местами отошли от стены. В углу под потолком висело нечто, более всего напоминающее шаровую молнию, только малинового цвета, рассыпающее вокруг зеленые искры.

На этом странности не закончились.

В центре комнаты появился красный, но уже порядком выцветший ковер с дырой в одном из углов. Казалось, огромная саблезубая моль отгрызла кусок.

Раньше такого в доме не водилось. Никита в принципе не мог понять, кому в голову могло прийти сочетать алый и ядовито-зеленый цвета с индиго. Он точно не принес бы в собственное жилище такую безвкусицу. На ковер выкатился ярко-желтый клубок, которому здесь точно взяться было бы неоткуда, а затем припрыгал черенок от лопаты, принесенный в дом из огорода Димом.