Новая Зона. Первопроходцы ада

Он опустил глаза, не в силах оторвать взгляда от нежного бутона ее губ и сияющих глаз. И еще он понял: Кира была рада его приходу! Рада была его видеть. Очень рада!

Ему вдруг подумалось, что впервые видит, как она улыбается.

Кира внезапно вновь посерьезнела и, засмущавшись, запахнула халатик.

– Извини…те, я тут слегка… И беспорядок… Легла вздремнуть вот…

– А тетя где?

– Валентина Алексеевна на дежурстве, они с подругами взяли шефство над детским домом, сказки читают, занимаются. Я бы с удовольствием тоже им помогла, да… не берут без документов! Смех сказать, я паспорт и прочее на регистрацию в паспортную службу сдала как раз за день до «харма»… Там, на том месте, «белый вихрь» побесился… Так и хожу без паспорта, но пока, слава Богу, документы не проверяли…

Молодой человек печально подумал, что Кира ежечасно рискует быть арестованной и угодить в карантинный лагерь. Может быть, попытаться поговорить о ней с Лазненко? Он, конечно, грубый солдафон, но при этом своих сотрудников не обижает, да и с генералом Боркиным, главой Комиссии по делам беженцев из особого района, в хороших отношениях. Подумал и решил, что не время. Если удастся разобраться с жемчугом, то тогда шеф за спасение любимой жены наверняка посодействует.

Или, может, плюнуть на все и просто купить девушке паспорт на чужое имя и откуда-нибудь из Задерищенской области? У него, правда, нет таких знакомых, но есть приятели среди сталкеров, а сталкеры народ лихой, да с законом не в ладах, а значит, и документы правильные им бывают нужны.

– Ну, пойдемте, перекусим, чем Бог послал.

Ужин состоял из наваристого борща с перцем, домашних котлет с картошкой и компота. Антон, уминая все это, подумал, насколько ж он отвык от нормальной домашней кухни. Хоть завстоловой у них на базе был прапорщик Абаян, бывший шеф-повар знаменитого московского ресторана «Эребуни», но кормежка все равно в рамках уставных требований и из стандартных пайковых «деликатесов», так что не особо разгуляешься.

За трапезой девушка между делом рассказала ему разные мелкие новости. Например, что соседняя музыкальная школа наполовину отдана беженцам, а какие-то ненормальные объединились в «Ночной патруль» и в темное время суток шляются по улицам с молотками, монтировками и тяжелыми газовыми ключами – ищут Темных сталкеров. (Молотками и прочим они заменили бейсбольные биты, которые, согласно последним постановлениям, приравнены к холодному оружию.)

Ученый мысленно попросил судьбу быть милостивой к идиотам, ибо затеять охоту на Темных с монтировками мог только идиот или самоубийца.

– Спасибо! – похвалил он, допивая компот.

– Понравилось? Это я готовила! – чуть смущенно похвасталась девушка.

– Кира, а как вообще ваши дела? – спросил Арсеньев, когда они прошли в комнату отдохнуть после трапезы.

Лицо девушки вмиг помрачнело.

– Да что сказать… Валентина Алексеевна говорит, что тут поможет лишь личная встреча, а Виктор Михайлович, в смысле, господин Нарецкий сейчас в Сибири Спецсельстрой и беженские городки инспектирует. Еще несколько недель не будет его как минимум. Надо ждать… – Она потупилась. – Вот даже иногда думаю: я своих, получается, бросила, а помочь не могу. Да и не очень-то я надеюсь, если честно. Вот даже и выведут наш поселок на Большую землю, а кто нас тут ждет? Я вчера в магазине видела, как тетки на беженку беременную орали, мол, вы все порченные, нарожаете зомби и мутантов, всех вас стерилизовать надо, а лучше и сразу – в яму живьем… Вы уж простите, это я, наверное, устала.

Биолог заметил слезу в уголке глаза собеседницы.

– Я пойду, пожалуй, – произнес он, сгорая от неловкости. – Поздно уже…

– Нет, не уходи! – вдруг порывисто вскочила девушка, решительным жестом останавливая его. – Не бросай меня, Антон! Я тут днями одна, как в тюрьме, и высунуться боюсь лишний раз!

– Кира, подожди… – оторопев, пробормотал Арсеньев, смущенный этим внезапным порывом.

– Я больше не хочу ждать… Я устала быть одна! Я не хочу быть одна! – глотая ком в горле, выдохнула она.

– Что… ты имеешь в виду? – пробормотал Антон, не веря своим догадкам.

Девушка сделала шаг ближе, загородив ему дорогу всем телом. И прошептала:

– Люби меня.

– Я… не понимаю… О чем ты? – Разумеется, Арсеньев понял, о чем говорит Кира, но слишком растерялся.

Не то чтобы он никогда не думал о близости с ней, как раз наоборот, но вот так?

– Я имею в виду… – Она облизнула губы и словно бросилась в пропасть. – Возьми меня… Ляг со мной и люби. Люби меня!

– Кира, – прошептал. – Ты уверена? Зачем… ты это делаешь?

– Потому что я… Я устала… Устала быть одна, быть никому не нужной и порченной…

– Ты не должна никому ничего доказывать, – тихо, но твердо заявил. – Особенно мне…

В голове крутилась какая-то муть, что он не должен пользоваться ее слабостью и что она впоследствии может пожалеть об этом, и вообще…

– Ты столько сделал для меня, – прошептала она, порывисто прижавшись к нему. – Я же не прошу: «женись на мне». Неужели я так многого хочу? Или я действительно для тебя порченная? – всхлипнула она.