Новая Зона. Синдром Зоны

Жаль, что физика не признает хороших глушителей на такие стволы, как у меня. Нельзя выпустить пулю со скоростью под километр в секунду так, чтоб она кнутиком по воздуху не шваркнула на всю округу. Это только в кино глушители слегка чухают с таким ватным бульком, а в реальности и затвор лязгнет, и пуля тоже не бесшумно в цель ложится, но это если скорость у нее невелика. И то в Зоне, в особенной этой тишине, метров на полсотни любой услышит, а утром по холодку и того дальше. А если уж на сверхзвуке остроносая летит, то тут, товарищи, что есть глушак, что, считай, его и нету. Разве что оно чуть потише будет, и звук другой, но все равно громко, и даже очень.

А стрельнуть все-таки надо пару раз. Надо. Если кто там засел, они вылезут или еще как себя обозначат. Если дурачье, то сразу покажутся, а умных – ну, что же, умных подождем.

– Проф? – в гарнитуру.

– Да, Лунь, внимательно, – послышалось в наушнике.

– На «Рахманинове» есть запись стрельбы?

– Обязательно. Несколько видов.

– Дайте не на полной громкости, пожалуйста, но чтоб хорошо слышно. Каравана не опасайтесь, был Прилив.

– Понял вас, сталкер. Стреляю.

И через десяток секунд над ПГТ-1 прогрохотала длинная, гулкая пулеметная очередь, да так хорошо и правдиво, что не отличишь от настоящей. Даже эхо такое же.

– Круто, – послышался в наушнике голос Хип с тихим смешком.

Ну, точно. Показалось пятно в полуоткрытых воротах котельной, двигается. Купилась охрана, значит, идет смотреть гостей. Я вздохнул, щелкнул предохранителем и приготовился. Надежда, что ни в кого не придется стрелять, не оправдалась.

Но из котельной вышел не человек. Двухметровая жердь костлявого тела на двух тонких стеблях ног поводила слепой головой с длинным, острым клювом и пошла широкими шагами в сторону зарослей. Лишенное перьев, голое тело все так же торчало кверху длинной палкой, и только шея непрерывно и очень быстро двигалась, буквально ощупывая пространство перед собой. Я выдохнул и поставил Хакера на предохранитель, хотя немного еще полежал на крыше, просматривая пейзаж. Мало ли…

– Проф, выдвигаюсь. Хип, пошли.

– Приняла.

В полуоткрытой двери котельной нас встретила тяжелая смесь запахов падали и запущенного, грязного птичника. Вдоль мазутных топок располагались четыре широких, полутораметровых гнезда из веток, обрывков ткани и прочего хлама. На трех из них лежали сильно разложившиеся, пожелтевшие твари наподобие той, что выбежала из котельной. Под костями и лоскутами размякшей плоти видны были кладки серых, сильно вытянутых яиц. Над трупами стены были испещрены попаданиями картечи и малокалиберных пуль – яркие чатины и воронки хорошо выделялись на старых, потемневших стенах. А в крайнем гнезде уже вылупились «птенцы» – несколько длинных ребристых тварей, дрожа, тянули тощие шеи, беззвучно разевая клювы и мотая култышками тонких, неразвитых крыльев. Хип на этот раз успела их «щелкнуть» на ПМК и, морщась от тяжелой вони, указала на дверь в подвал.

– Там, наверно…

– Скорее всего, – кивнул я. – Посмотри за входом, я гляну лестницу вниз. Могут быть сюрпризы.

И верно, сюрприз таки был. Сволочь Чист, уверен, что знал он, но не предупредил. Вот она, лестница вниз, грязная, в хламе, дверь прикрытая. И от верхнего уголка тонкую лесочку вижу, совсем незаметную на фоне паутины и пыли. Одним концом на гвоздик накинута, а другой наверх тянется, вроде бы к мусору обычному на полу котельной, жестянкам консервным, бутылкам. Леска, если присмотреться, к баночке стеклянной тянется, грязной настолько, что сразу и не углядишь в ней РГД-5 без чеки. Виден только брусок деревянный, которым рычаг придавлен – великовата банка для такой гранаты оказалась, «настроили», паразиты. Но все грамотно. Дверь на себя, банка вниз и вдребезги, и никак обратно по лестнице не выскочишь – все равно посечет осколками.

– Хип, посмотри.

– Растяжка. Вот же твари, – хмыкнула девушка, кивком указав на ловушку. – Надо глянуть, вдруг еще какая дрянь.

– Это верно. Смотрим, Хип, в оба.

Но других ловушек было не видно, и я, осторожно сняв петельку лески с гвоздя, на полсантиметра приоткрыл тугую, заржавленную дверь, хорошенько осветив проем «карандашиком» диодного фонарика. Второй растяжки не обнаружилось.

Подвал был длинным, сухим и очень темным. По-видимому, тут был не столько склад, сколько временный схрон, убежище на случай Приливов и место, чтобы переночевать. В центре на кирпичах стояла чугунная печка-плита с дымоходом. У стен в два ряда располагались сбитые из бруса нары с темными, мятыми матрасами, валялись на полу обертки от лапши, бутылки и консервные банки. Лучи наших фонариков выхватили автомобильный аккумулятор с проводками, я прицепил их к клеммам, и подвал залило тусклым, бледным светом диодного фонаря под закопченным потолком.

– Лунь, глянь, записка на столе. – Хип подняла листок и негромко прочитала: – «Если та падла, которая тут стрельбу устроила, дохлятину за собой не уберет, я приду и из нее дохлятину сам сделаю. Усекли, черти?» Видимо, не усекли, – добавила стажер.