Новатор

— Постой, а может у неё кто-то был до тебя? — закрался в душу червячок сомнения.

— Да нет, — удовлетворённо ответил я ему, вынимая инструмент и снимая немного окровавленный презерватив.

— Я тебя люблю, — сказал я уже вслух, обращаясь ко всё ещё лежащей с закрытыми глазами Тане.

Она попыталась ответить, но в горле пересохло, отчего она лишь что-то просипела и закашлялась.

— Вот так всегда, — засмеялась она, немного откашлявшись, — я всю романтику испортила.

— Ты романтику не можешь испортить, ведь ты её создаёшь, — нежно отозвался я.

Тут она вспомнила, что лежит передо мной совсем голая, и она сделала попытку прикрыться руками.

Я тихо засмеялся. Татьяна, осознав всю нелепость своего поступка, рассмеялась вслед за мной и припала своими губами к моим.

Я почувствовал, что мой инстинкт снова поднимает упавший флаг, и попробовал было продолжить начатое и так хорошо оконченное, но Татьяна мягко отстранила меня, сказав:

— Нужно, чтобы там всё поджило. Во время этого я ничего не чувствовала, кроме желания быть с тобой, но теперь там немного начинает пощипывать.

С этими словами Таня отправилась в ванную, а я от радости чуть не запрыгал по комнате, размахивая презервативом. Впрочем, к возвращению Татьяны, я подавил в себе щенячий восторг и даже принял более-менее респектабельный вид, надев трусы.

— Какой ненасытный, — хихикнула Таня, потрогав бугорок на моих трусах, образовавшийся когда она вышла из ванны, завёрнутая в большое банное полотенце.

Видимо она всё ещё немного стеснялась меня, так как начала надевать трусики, не снимая полотенце — по пляжному методу.

Уж этого-то я никак не мог позволить и, сдернув полотенце, принялся нежно её гладить.

Смеясь, Татьяна отвоевала полотенце и попыталась завернуться в него обратно и мы повалились вместе на кровать. Я вспомнил, как полгода назад, ещё в первый приход Тани ко мне в гости, мы носились по квартире и свалились на эту же кровать. Как много времени оказывается прошло… насколько мы стали старше, мудрее. Насколько нам стало больше позволено родителями, а ещё больше нами самими. Сколько страхов потеряли мы за эти полгода и сколько новых приобрели.

Татьяне, видимо тоже в голову пришли какие-то посторонние мысли и она продолжила одеваться уже не смеясь.

— Как же мы будем теперь жить, — спросила она невпопад.

Не ожидая такого вопроса, я пожал плечами.

— Как жили, так и будем, только я бы почаще встречался друг с другом.

— Почему всё так? — спросила она.

— Что? — не понял я.

— Почему мы не можем жить вместе, если мы этого оба хотим?

— Не знаю, — сказал я. — Впрочем, почему же не можем? Можно заявить твоим и моим родителям, что так мол и так, мы теперь будем всегда вместе, неделю будем жить у твоих, неделю у моих. Пока надоедим одним — соскучатся вторые родители, так и будем ездить.

— Нет, — сказала Таня, закусив губу, — к этому я пока не готова. Для моей мамы это будет слишком сильный удар. Да и вообще, для совместной жизни нужны деньги, а они у нас ещё ой как нескоро появятся.

Я решил не отвечать, поскольку для Татьяны на сегодня стрессов уже было достаточно и грузить её ненужными спорами мне сейчас совершенно не хотелось.

Мы ещё немного посидели и пообнимались, и Таня засобиралась домой. На мой обиженный вопрос, она нежно меня поцеловала и сказала не грустить:

— Рано или поздно будет день, когда нам не нужно будет расставаться, а пока я не хочу ссориться с родителями, я им сказала, что ушла к подружке за книжкой.

— Это чтобы не объясняться почему ты в открытом сарафане идёшь ко мне? — ехидно спросил я.

— Больно ты догадливый, — щёлкнула меня Таня по носу и засмеялась.

Проводив Таню, я немного поудивлялся непривычным ощущениям совершенной пустоты в мошонке, а потом уверил себя, что как только у нас будет достаточно денег, то мы сможем жить с Таней вместе, не обращая внимания на мнение родителей.

Вбитая мамой с детства в мою голову мысль о том, что хорошо зарабатывают в жизни только те, кто хорошо учится в школе сработала, и я снова сел за учебники английского и математики, памятуя о том, что на завтра у нас запланирован вояж, где я уж точно не смогу поучиться.

В воскресенье я проснулся с прекрасным настроением. Вспомнив в деталях весь вчерашний день, я даже начал напевать себе под нос что-то бодренькое, чего за мной обычно не водилось. Мама глянула на меня удивлённо, но промолчала.

Наскоро умывшись, я отправился в КБ, где мы договорились встретиться с Жорой и Таней. Жора, конечно, уже был на месте и сидел на люке, свесив ноги и болтая ими в воздухе.

Паштет вился вокруг него и пытался в прыжке поймать антенку от дистанционки, которую Жора подносил к его носу, а когда пёс подпрыгивал, отводил её в сторону, в результате чего зубы собаки клацали по воздуху.

— Ты как всегда, первый, — сказал я вместо приветствия.

— С детства не люблю опаздывать, — фыркнул Жора, — поэтому всегда и везде прихожу на полчаса раньше.

— Мне бы твою выдержку, — зевнул я, — за полчаса ожидания я бы помер со скуки.

— Не понимаю, — завёлся Жора, — как можно скучать, когда есть столько вопросов, которые можно обдумать?