Новейшая история еврейского народа. Том 3

Тут социально-экономические факторы сошлись с политичес­кими, усилившими официальную юдофобию того времени. Революционное движение, которое могло бы быть успокоено уступкою тре­бованию «правового порядка» или конституции, все более разгора­лось. К концу 70-х годов оно, натолкнувшись на полицейский «бе­лый террор», перешло в красный террор. Непрерывные покушения на жизнь Александра II создали в народе крайне тревожное настрое­ние. Участие группы радикальной еврейской молодежи в революци­онном движении вызывало гнев в правящих кругах: возмущались тем, что одаренная «льготами» еврейская интеллигенция бунтует против правительства. Крепло убеждение, что реформы вообще развраща­ют народ, который после одной уступки со стороны власти требу­ет дальнейших. Колебавшийся между уступками и репрессиями Александр II в последний год своей жизни склонился к «умиро­творению», и назначенный им министр-диктатор Лорис-Меликов должен был осуществить это примирение власти с обществом пу­тем «диктатуры сердца». Был намечен суррогат «конституции» в форме привлечения гласных в земстве к участию в законодатель­ных совещаниях. Но посреди этих приготовлений к компромиссу произошла катастрофа 1 марта 1881 года. В группе террористов, подготовивших убийство Александра II, оказалась одна еврейка, Геся Гельфман, игравшая второстепенную роль в деле: она содер­жала конспиративную квартиру как сожительница одного рево­люционера[9]. В полицейских сферах это заметили и сделали отсю­да надлежащий вывод.

На обагренный кровью престол вступил Александр III, неогра­ниченный монарх с ограниченным политическим кругозором. Чело­век старорусского склада, ревнитель православия и русской народ­ности, он разделял обычные предубеждения своего круга против ев­реев. Еще будучи наследником, он выдал награду известному аван­тюристу Лютостанскому, который поднес ему свой гнусный памф­лет «Об употреблении евреями христианской крови». Черпая из по­добных книг свои сведения о еврейской религии, будущий царь су­дил об экономической роли евреев по скандальному процессу постав­щиков интендантства во время русско-турецкой войны (том II, § 46). Других сведений о еврействе, по-видимому, не имел буду­щий властелин пяти миллионов евреев. Свое общее политическое вос­питание Александр III получил под руководством ярого реакционе­ра К. П. Победоносцева, бывшего профессора Московского универ­ситета, ставшего обер-прокурором Святейшего Синода. Препода­вая наследнику русского престола государственные науки, быв­ший профессор гражданского права успел укоренить в его уме на­чала гражданского бесправия. Победоносцев сумел внушить сво­ему питомцу представление об идеальном церковно-полицейском государстве, где православный русский народ не «развращен» про­свещением и политической свободой, боится Бога и царя, чужда­ется иноверцев и инородцев. Лозунг «Россия для русских» крепко засел в голове Александра III, который потом неуклонно прово­дил его в своей политике.

Недолго колебался новый царь после катастрофы 1 марта меж­ду противоположными советами своих сановников, из которых ли­беральная группа советовала дать стране умеренную конституцию, а реакционеры настаивали на сохранении строгого самодержавия и прекращении реформ. Победила партия «великого инквизитора», как потом называли Победоносцева. Составленный им царский мани­фест 29 апреля возвестил народу тоном небесного откровения: «Глас Божий повелевает нам стать бодро на дело правления, с верою в силу и истину самодержавной власти, которую мы призваны утверждать и охранять». Царь призывал всех верных подданных «к искорене­нию крамолы, к утверждению веры и нравственности». Вместо евро­пейской парламентской конституции царь скоро даровал России кон­ституцию жандармскую: «Положение об усиленной охране» (август 1881). Этим актом предоставлялась администрации в столицах и во многих провинциях почти неограниченная класть: губернаторы и генерал-губернаторы получили право издавать исключительные за­коны, отменяющие нормальный закон, арестовывать и ссылать в Сибирь всякого гражданина, подозреваемого в «политической не­благонадежности», и вообще распоряжаться судьбою жителей по своему усмотрению. Эта великая хартия вольностей, дарованная по­лиции против граждан, впоследствии ежегодно возобновлялась осо­быми царскими указами, которые распространяли право админист­ративного произвола на все новые и новые губернии. Полицейская конституция 1881 года действовала непрерывно четверть века, до парламентской конституции 1905 года.