Новейшая история России в лицах, 1917-2008

Ни большевики, ни эсеры, ни кадеты не заполняли налоговых деклараций и не рассказывали жандармерии и царскому правительству об источниках своих доходов. Во время русско-японской войны японская разведка передала 1 млн иен (около 35 млн долларов по курсу 1991 г.) партии социалистов-революционеров, Грузинской партии социалистов-федералистов-революционеров, Польской социалистической партии и Финляндской партии активного сопротивления[2]. РСДРП денег не брала. Для своих нужд РСДРП использовала разные возможности: от займов у богатых людей (например, взяли на проведение V съезда РСДРП и отдали с процентами наследникам кредитора уже после прихода к власти) до ограбления банков (Сталин, Камо – Тер-Петросян и др.), которые во внутрипартийной среде назывались «эксами» – экспроприациями. Семья Ульяновых (мать Мария Александровна, умерла в 1916 г.; В. И. Ленин с женой Н. К. Крупской, А. И. Ульянова с мужем М. Т. Елизаровым, Д. И. Ульянов, М. И. Ульянова) жила на деньги из разных источников. Вдова действительного статского советника И. Н. Ульянова получала довольно приличную государственную пенсию. Семья сдавала принадлежавший ей участок земли в аренду, а затем получала проценты на капитал, образовавшийся после продажи этой земли. М. Т. Елизаров был инженером путей сообщения. В. И. Ульянов получал гонорары за переводы, за свои опубликованные труды, а затем стал лидером партии. У станка никто из Ульяновых не стоял.

До Первой мировой войны на конгрессах Второго (социалистического) Интернационала были приняты решения о формах протеста социалистических партий и рабочего класса против войны, если она начнется. Но с началом войны эти решения повисли в воздухе. Только российские социал-демократы и сербские социалисты в своих парламентах, а также Карл Либкнехт отказались проголосовать за военные кредиты. В соответствии с решениями Второго Интернационала Ленин и большевики не только вскрыли империалистический характер войны и осудили ее, но и выдвинули лозунг: «Никакой поддержки своему правительству». Предполагалось, что остальные социалисты займут такую же позицию. Это была война правительств, а не народов, которые в большей своей части об этом стали догадываться, когда захлебнулись в крови.

Наверное, Ленин мог бы промолчать, но принципиальность и боевой характер не позволили. Ни о каких призывах к какой-то вредительской работе в тылу, как иногда берутся рассуждать некоторые журналисты-недоучки, не могло идти и речи. В условиях военного времени такая деятельность была бы пресечена, а участники дискредитированы как уголовные преступники. Распутинщина, бездарность и коррумпированность правящей верхушки практически освободили оппозиционные политические партии от необходимости расшатывать храмину российского самодержавия. Оно рухнуло практически само от собственной косности, подлости и дурости.

Ленину проще было бы не ехать на родину столь неоднозначным путем. Он прекрасно понимал, чем это чревато. Самолеты из Берна в Петербург или Хельсинки тогда не летали. Во Франции или Италии его могли задержать навсегда. Почему-то мало кто обращает внимание на то, что формально, юридически царское правительство, которое объявило Германии войну, в марте 1917 г. уже не существовало, а Временное правительство не сразу определило свое отношение к продолжению войны. Образовалось временное «окно», которым Ленин и решил воспользоваться.

История о «шпионстве» Ленина активно муссируется в последние годы с целью дискредитации современных левых сил[3]. Опубликованные документы и исследования российских и зарубежных историков (В. И. Старцева, С. Ляндреса и др.) рисуют следующую картину. При посредничестве швейцарских социал-демократов начались переговоры о возможных условиях проезда через Германию. Швейцария имела статус нейтральной страны. В ней находилось много эмигрантов-революционеров. Германское посольство в Швейцарии поставило лишь одно условие, которое было принято российскими социал-демократами: содействовать обмену гражданскими лицами, интернированными в начале войны. Первая группа с Лениным проследовала через Германию, Швецию и Великое княжество Финляндское. В мае–июне 1917 г. через Германию вернулось в Россию около 400 человек различной политической принадлежности (Мартов, Аксельрод, Луначарский и другие известные революционеры).[4]