Новейшая оптография и призрак Ухокусай

Среди спросончан, наблюдавших за прибытием ступолета, был и Франтуан де Косье, прохаживавшийся вдоль лавок Торговой улицы с тонкой сигаркой в зубах и делавший вид, будто рассматривает выставленные в витринах безделушки. Он как раз, подобно остальным, глазел на небо, когда рядом послышались механическое урчание и скрип снега.

Рядом с Франтуаном остановился хермундского производства кабриолет с поднятым утепленным верхом, угловатый и массивный, но, чего не отнять, смотрящийся эффектно, в особенности на улицах провинциального Спросонска. Таких агрегатов было три на весь город.

До кончика носа обмотанный мохнатым шарфом гном соскочил с подножки и открыл перед молодым де Косье дверцу в салон. Тот скользнул внутрь и, расстегиваясь (в обогреваемом саламадровым очажком салоне было жарко), проворчал:

– А ступолета у вас нет, Незагрош Удавьевич? Чтобы уж еще заметнее было.

Глянув в окно, он убедился, что прохожие по-прежнему таращатся вверх. На самодвижущуюся повозку рукомоевского зятя можно и в другой раз попялиться, а новый ступолет еще когда пролетит! Удачно, в общем, совпало, но Франтуан не отказал себе в удовольствии отчитать богатенького мерзавца:

– Ей-богу, вы словно дитя! Кабы не настоятельная необходимость, я бы с вами ни за что дела иметь не стал. Ну что стоило воспользоваться обыкновенной пролеткой? Подняли верх – и никто на нас не глядит. Нет же, вам обязательно нужно пустить пыль в глаза. Боюсь теперь думать, кем окажутся ваши парни…

– Мсье, давайте условимся раз и навсегда, – чуть подергивая щекой, надо думать, от волнения, хотя и старался казаться хладнокровным, как мудрый змий, заявил Молчунов. – У меня никаких таких парней нет и быть не может. Красотуля! – улыбнулся он сильфиде, приютившейся в передней части салона рядом с баром. – Побудь снаружи. Нам с мсье надо поговорить по-мужски.

Воздушная дева, накинув теплое пальто с меховой оторочкой и горностаевую шапочку (наряд ее был покроя простого, но благородного, и Франтуан готов был поклясться, что не каждая состоятельная мадам в этом городе способна смотреть на молчуновскую служанку без тайной зависти), через другую дверцу вышла на передок, где колдовал над управлением закутанный в овчину гном.

Кабриолет уже тронулся в путь.

– Ну и мягкий же ход у вашего колесного артефакта! Сразу видно – хермундская вещь.

– Мсье, мы ведь пришли к согласию? – с нажимом спросил Молчунов.

– Не будем играть словами, – улыбнулся Франтуан, выдвинул утопленную в подлокотнике сиденья пепельницу и стряхнул в нее пепел своей не слишком вкусно пахнувшей сигарки. – Вы обещали позаботиться о разумных – так что же? У нас они есть?

– Разумеется! – не без высокомерия ответил Молчунов. – Осталось обсудить подробности.

– Я все написал вам в записке.

– Да, и это было очень глупо с вашей стороны, открыто писать о таких вещах!

– Ой, вот не учите батю детишек делать, – поморщился Франтуан.

И хотя Незагрош Удавьевич сам был отнюдь не прочь иной раз ввернуть словечко похлеще, незамысловатая, но смачная грубость собеседника обескуражила его.

– Вы как себе представляете тайную переписку? – усмехнулся молодой де Косье. – Шляпа вот такенная, лицо под плащом и непременно ночью подбрасывать записки в окна? Ах, pardonnez-moi[6], что ж я удивляюсь? Ведь именно так вы и вели свою тайную переписку с некоей demoiselle[7]… а потом еще удивлялись, как это ваши ухищрения привлекли мое внимание.

По лицу Молчунова пробежала дрожь, а Франтуан как ни в чем не бывало продолжал:

– Так вот, сударь, ежели хотите выйти сухим из воды, будем все делать так, как я скажу. Теперь отвечайте на вопрос: вы подготовили своих разумных?

– Я уже говорил, они не…

– Да или нет?

– Почти.

– Что значит «почти», damner vous maudisse[8]?

– Это значит, что я не собираюсь быть у тебя мальчиком на побегушках, жалкий ты шантажист! Я хочу увидеть письма!

Зловеще прищурившись, Франтуан промолвил:

– Вы их увидите, милостивый государь, в прелестных ручках вашей супруги. Остановите экипаж!

– И не подумаю! Верните мне письма, тогда и рассчитывайте на мою поддержку. А иначе…

Не доведя фразу до конца, Незагрош Удавьевич сунул руку за отворот сюртука. Должно быть, он собирался вынуть лежащее во внутреннем кармане оружие. А может, и нет, Франтуан уточнять не собирался. Неуловимым движением он вытряхнул из рукава маленький двуствольный пистолетик. Щелкнули курки, два расположенных друг над другом черных глазка уставились на Молчунова, и тот замер.

– Я знаю, у вас тут защитных амулетов немерено, но у меня пули зачарованные. Как раз для таких случаев держу. Так сказать, для игры с равными шансами на территории противника.

– Бросьте, дружище, – мигом вспотев, попытался улыбнуться Молчунов. – Я всего лишь хотел достать носовой платок.

Лицо его действительно блестело от пота. Правда, выступил он только что.

– Сейчас я буду говорить очень важные для вас вещи, так что слушайте очень внимательно, милостивый государь, – сказал Франтуан. – Во-первых, не смейте больше говорить мне «ты». Во-вторых, подумайте хорошенько: что вы станете делать, убив меня?