Новейшая оптография и призрак Ухокусай

Непеняй Зазеркальевич успел сообразить, что домового сразило какое-то коварное заклинание; лишнюю минуту — и он бы смог его снять. Однако по дому уже разнесся звон битого стекла, послышались крики и какие-то непонятные громкие стуки. Все это почему-то не сразу связалось для Сударого в нечто целое, и только испуганный возглас Вереды заставил его сорваться с места и броситься в приемную.

А там кипела сущая баталия. Множество разумных, вида в основном непрезентабельного, толклись в приемной, превращенной в подобие свалки, ибо, казалось, ни одного целого предмета в ней уже нет. Разве что стол стоит как стоял, только почему-то сдвинулся, все же прочее валялось в беспорядке на полу, разбросанное, разбитое, растоптанное.

Персефоний сражался как лев, чередуя ухватки классической борьбы с незамысловатыми, но сокрушительными ударами. Вереда стояла, вжавшись в угол, с ужасом озирая побоище, и, кажется, боялась привлечь к себе внимание повторным вскриком.

Втайне Сударый полагал себя бывалым человеком. Как же — не раз в глаза смерти смотрел, как выражаются в книгах. Однако выяснилось, что за оба раза он в глазах Неминучей так ничего по уму и не разглядел… Растерялся Непеняй Зазеркальевич.

И то сказать: в нападении Рукомоевых и в дуэли было много нелепого, но был и смысл, смертельная опасность имела хоть какое-то объяснение. А тут творилось нечто алогичное и ирреальное…

Здравая мысль, посетившая Сударого (он подумал о том, что надо обязательно вывести из ада приемной Вереду), в разумное действие так и не вылилась. Вместо того чтобы шагнуть к девушке, взять за руку и, прикрывая собой, довести до двери во внутренние помещения, Сударый подхватил первую попавшуюся вещь, которой оказался опрокинутый стул, и обрушил на ближайшего разумного. Стул разлетелся, разумный упал, а на Сударого обратили внимание.

В следующие несколько секунд он был чрезвычайно занят и если успел о чем-нибудь подумать, то лишь о том, что классическая борьба — не такая уж и хорошая вещь. Во всяком случае, она на что-то годится лишь в том случае, если тебе не мешают и не молотят чем ни попадя по спине и по голове. Потом вокруг стало посвободнее, Непеняй Зазеркальевич довел до ума бросок через бедро и разглядел раскрасневшуюся Вереду, которая воинственно размахивала тростью с расколотым набалдашником.

Тут Сударый наконец-то сообразил, что и в каком порядке нужно делать, но, едва протянул девушке руку, на плечах у него повис кто-то тяжелый и до странности холодный.

— Вереда, беги! — крикнул полупридавленный оптограф.

Но Вереда не послушалась, а вместо этого принялась колотить тростью его соперника, который уже добрался ледяными пальцами до горла и деловито душил Сударого.

Господи, да что же это происходит-то? Конец света подкрался?

Последняя, хиленькая уже надежда на классическую борьбу совсем было оставила Сударого. Немыслимым усилием ему удалось выскользнуть из кольца рук, однако повалить противника никак не получалось. Слишком поздно Сударый догадался, что имеет дело с зомби — правда, весьма опрятным и подвижным, потому очень похожим на живого человека. Но едва он открыл рот, зомби ловко ткнул его пальцем в шею, и голосовые связки словно судорогой свело — теперь Сударый не мог произнести ни одного из тех простеньких заклинаний, которые разработаны против агрессивной нежити и известны каждому разумному со школьной скамьи.

Он продолжал яростно выкручивать противнику руку — по ощущениям, она скоро должна напрочь отделиться от туловища. Что он будет делать с сим сомнительным трофеем, Сударый не представлял, но на иной исход (подсознательно, конечно, ибо думать было некогда) уже и не рассчитывал.

Поймав взгляд Вереды, он показал ей глазами: «Беги!» Однако девушка лишь стала молотить тростью по бесчувственному зомби с удвоенной силой. Раньше чем она успела понять природу стойкого неприятеля, к ней скользнул, вынырнув из окружившей Персефония куча-малы, низкорослый тип с узким лицом и носом, похожим на утиный клюв. Напав со спины, он схватил девушку за руки и завел ей локти за спину.

И тогда к Сударому шагнул третий — тоже человек, росту высокого, с жесткой щеточкой усов и безумными глазами. Первым делом он приставил к голове Сударого небольшой трехзарядный револьвер. Зрачок дула был таким же холодным и черным, как взгляд усатого. Непеняй Зазеркальевич прекратил борьбу.

Но вооруженному человеку этого словно показалось мало, и он, все так же не произнося ни звука, навел револьвер на Вереду.

«Не надо!» — хотел крикнуть Сударый, но сумел издать только похожий на карканье звук.

Усатый кивнул зомби, и тот опять ткнул оптографа пальцем в горло — судорога отступила. Придвинувшись вплотную, усатый тихо спросил:

— Хочешь, чтобы девушка умерла?

— Что вам надо? — с усилием выталкивая из себя слова, прохрипел Сударый.

— Оптоснимок семейства Рукомоевых. Быстро, — отчеканил усатый. — Отдадите — оставим живыми. Нет — убиваем сначала девушку, потом вас. Упыря с домовым тоже не помилуем.

— Вы сошли с ума, вас все равно схватят!