Новейший философский словарь. Постмодернизм.

Современные исследователи обращают особое внимание на многообразие трактовок и глубокий интерес к рецептивной проблематике среди средневековых и ренессансных мыслителей. Так, средневековые интерпретаторы искали множественность смыслов, не отказываясь от принципа тождественности (текст не может вызвать противоречивые интерпретации), в то время как символисты Ренессанса полагали идеальным такой текст, который допускает самые противоположные толкования. Принятие ренессансной модели породило противоречие, смысл которого в том, что герметико-символи- ческое чтение нацелено на поиск в тексте: (1) бесконечности смыслов, запрограммированной автором; (2) или бесконечности смыслов, о которых автор не подозревал. Если принимается в целом второй подход, то это порождает новые проблемы: были ли эти непредвиденные смыслы выявлены благодаря тому, что текст сообщает нечто благодаря своей текстуальной связности и изначально заданной означивающей системе; или вопреки ему, как результат вольных домыслов Ч., полагающегося на свой горизонт ожиданий. Более того, средневековые и ренессансные каббалисты утверждали, что Тора открыта бесконечным толкованиям, так как она может быть переписана столько раз, сколько угодно путем варьирования письмен, однако такая множественность прочтений (и написаний), определенно зависящая от инициативы Ч., была, тем не менее, запланирована ее божественным Автором. Иначе говоря, классические “теории рецепции” подготовили почву для современных дебатов, обозначив проблему интерпретации как попытку найти в тексте или то, что желал сказать автор, или то, что текст сообщает независимо от авторских намерений — в обоих случаях речь идет об “открытии” текста.

Современный ракурс обсуждения тема Ч. впервые получила в работе американского литературоведа У Бута, который, по существу, первым заговорил о “подразумеваемом авторе” (1961). Далее, на протяжении последующих двух десятилетий можно было бы проследить параллельное развитие двух самостоятельных направлений исследований, каждое из которых до известного момента игнорировало существование другого, структурно-семиотическоеи герменевтическое. Показательно то, что этот параллелизм традиций в исследовании проблемы рецепции все еще в каком-то смысле сохраняется. Неогер- меневтическаялиния представлена немецкой школой “рецептивной эстетики”

и, прежде всего, В. Изером, который начал с Бута и опирался также на других англосаксонских теоретиков нарративного анализа, однако выстроил свою концепцию на основе другой немецкоязычной, в основном, герменевтической традиции (Р Ингарден, Г.-Г Гада- мер, X. Р Яусс). Из структуралистских авторов Изер обращается лишь к Му- каржовскому. Значительно позже Изер предпринимает попытку воссоединить обе линии, используя идеи Р Якобсона, Ю. Лотмана, Хирша, Риффатера, ранние работы Эко. В литературной области В. Изер был, возможно, первым, кто обнаружил сближение между новой лингвистической перспективой и литературной теорией рецепции, посвятив этому вопросу, а точнее, проблемам, поднятым Дж. Остином и Р Сер л ем, целую главу в “Акте чтения” Структурно-семиотическаятрадиция заявила о себе в восьмом выпуске журнала “Коммуникации” (“Communications”, 1966). В этом номере Р Барт рассуждал о реальном авторе, который не может быть отождествлен с наррато ¹ром; Ц. Тодоров апеллировал к оппозиции “образ нарратора — образ автора” и раскапывал предшествующие теории “точки зрения” (Г. Джеймс, П. Лаббок и др.); Ж. Женетт начал разрабатывать свои категории голосаи фокализации(принявшие вид целостной концепции к 1972). Не без “помощи” М. Бахтина Ю. Кристева (см.) создает свою концепцию семанализа (см.) как модели “текстуального производства” (1970) и разрабатывает теорию интертекстуальности, затем появляются написанные в духе новых (постструктуралист- ских и деконструктивистских) веяний и посвященные фигуре Ч. работы М. Риффатера (теория архичитателя, 1971), Е. Д. Хирша (1967), С. Чэтмэна (1978, концепция “подразумеваемого Ч.”А В это же время Фуко задает тон новым исследованиям через проблема- тизацию роли авторской функции: проблема автора определялась им как способ существования в дискурсе, как поле концептуальной согласованности, как стилистическое единство, — что не могло не повлечь за собой предположения о том, что Ч. оказывается средством распознавания такого существова- ния-в-диску рее.

В пост- и неструктуралистской семиотике 1960-х, которая отвечала интенции Ч. С. Пирса рассматривать семиотику как прагматическую теорию, проблема рецепции была осмыслена (или пере-осмыслена) как противостоящая: