Новелла современной Румынии

Все облегченно вздохнули, когда Ангел тут же дал механику талон на солярку, и он ушел вместе с кладовщиком. Люди хотели подробно потолковать о грузовике. Один крестьянин, побывавший в городе, спросил:

— А что мы напишем на табличке грузовика? Какой номер?

— Номер один, — ответил кто-то. — И еще напишем: «К. С. Х.».

— Этого недостаточно! — поднялся другой. — Напишем еще и «ОБ».

— А что это значит?

Колхозник, побывавший в городе, уверенно объяснил:

— Вот видите, что не знаете! Разве машина из Бухареста не имеет возле номера еще букву «Б»? А машина из Слатины имеет буквы «СЛ». Чтобы все знали, откуда машина.

— А «ОБ»? Обидиць! Вот оно что! Нет, так нельзя. Непонятно будет. «ОБ» может означать и Оборень или Оборешть. Напишем полностью: О-би-ди-ць!

— А для номера останется место? Табличка же маленькая, это не газета.

— Номер тоже маленький. Сколько он места займет? Самую малость. Ведь другой машины в деревне нет.

— А буквы «К. С. Х.»? Как же так? Не будут знать, что это наша машина.

— Тогда напишем полностью: «К. С. Х. «Путь Ленина».

Миай вывел их из затруднения:

— Столько слов на табличке не уместится. Мы можем написать там только одну букву, указывающую область и регистрационный номер. Таковы правила движения. Остальное напишем на бортах машины. По обеим сторонам. У нас и места будет больше, и большими буквами сможем написать.

Все обрадовались и одобрили предложение Миая.

— Он шофер, — раздался чей-то голос. — Ему лучше знать, что полагается по уставу грузовиков.

Наконец собрание закончилось. Некоторые разошлись, но многие все-таки не уходили. Миай прошел в кабинет председателя, и ему тут же напечатали на машинке командировочное удостоверение в районный центр, куда он должен был поехать утром, через несколько часов, — принимать грузовик. Он сбегал домой, переоделся и быстро вернулся.

Миай захватил с собой и справку, гласившую, что он изучал в армии «автовождение и ремонт автомобильных моторов».

Ангел, который тоже должен был ехать с ним, сказал:

— Через три часа поезд. Встретимся на станции. Ты тоже иди домой, только гляди не проспи, не опоздай на поезд, не то беда будет!

— На три часа я домой не пойду! Пойду прямо на станцию. Полежу там на скамейке. Теперь не холодно, не замерзну.

Счетовод посмотрел на Миая и подумал: «Смотри-ка, что за человек! А до сих пор я даже не замечал его!»

— Когда вы вернетесь? — спросил Кырлан, который не отходил от них.

— Завтра после обеда. Мы быстро управимся.

— Ладно, — сказал Кырлан. — Чтобы нам знать. Будем ожидать вас на шоссе…

Миай снова покраснел, представив себе, каким будет возвращение. Он почувствовал, что у него дрожат руки, однако встряхнулся, словно освобождаясь от какой-то слабости, и подумал: «Черт возьми, ведь я же танки водил, а не такие игрушки…»

Они ушли. Ангел двинулся домой. Миай направился к станции. Кырлан проводил его до угла улицы. Он смеялся и радовался, как ребенок.

— Знаешь, — сказал он Миаю, — мы выйдем вам навстречу с хлебом и солью. Так полагается встречать технику.

Он взял Миая под руку и продолжал:

— Вот обрадуется мой сынок! Я его тоже приведу. Посажу его в грузовик. Ты как думаешь? Разрешишь ему? Ведь это наш грузовик. Пускай и дети техникой пользуются. Бедняга отец говорил мне: «Полезай, парень, на телегу». А я дожил до того, что могу сказать своему ребенку: «Полезай-ка на грузовик, пусть тебя товарищ Миай малость покатает». Чудесное дело техника! Что скажешь?

Миай не отвечал ни слова. Кырлан в недоумении спросил:

— О чем ты думаешь?

Миай по-прежнему молчал. Он шел медленно и размышлял. Ему казалось, что он видит на колсельхозном дворе пять грузовиков и слышит непрерывный гул моторов. Словно наяву звучит голос Ангела: «Как у нас дела, товарищи, с перевозками? Ящики с помидорами на рынок свезли? Сколько раз съездили? А с доставкой пшеницы как обстоит?»

— О чем ты думаешь, Миай?

Тогда Миай с жаром сказал:

— Приводи своего сынишку завтра, когда мы приедем с грузовиком; я посажу его рядом с собой за рулем…

Перевод с румынского Т. Хаис.

В. ЭМИЛЬ ГАЛАН

ПЯТОЕ КОЛЕСО В ТЕЛЕГЕ

На обочине дороги, против ресторана «Олтения», на столбе, словно отполированном там, где об него усердно терлись свиньи и рогатый скот, примостились, напоминая скворечники, три громкоговорителя-близнеца. Прислонившись к этой опоре современной техники, низкорослый человек в облезлом кожухе, по-пастушьи наброшенном на плечи, и в шляпе, какую обычно носят жители горной Олтении (круглой, с узкими опущенными полями), с явной неохотой, кое-как, но в то же время с силой ударял рукой в барабан, издававший дребезжащий, металлический звук, напоминавший звон восточного бубна.

Дробь барабана произвела впечатление только на одного человека, худого и бледного парнишку, видимо, не местного жителя, который до сих пор стоял посреди дороги и не сводил глаз с громкоговорителей, как будто никогда не видел ничего подобного; он точно соображал, пригодны ли они к чему-нибудь.