Новеллы (-)

Между тем Марсело разделался с Фенисой, отравив ее ядом так, что никто не смог узнать о причине ее внезапной и мучительной смерти. Он всячески старался разыскать Антандро, и, узнав, где тот обычно ночует, он поздним вечером дождался его прихода и, подозвав его к дверям, три раза подряд выстрелил ему в спину. Чтобы довершить свою месть, ему оставалось покарать только несчастного Лисардо, горе которого сделало его таким затворником, что исполнить это было невозможно. Честь Марсело могла бы вполне удовлетвориться тремя жизнями, и если, по законам общества, она была запятнана, то разве столько пролитой им крови не смыло это пятно? Ибо, сеньора Марсия, хотя закон из уважения к справедливому горю и позволяет мужьям поступать так, все же никто не должен следовать их примеру. Но история, мною рассказанная, пусть послужит уроком для женщин, которые из-за своих разнузданных желаний приносят в жертву минутному наслаждению свою жизнь и честь, нанося тем самым тяжкое оскорбление богу, своим родителям, мужу и доброй славе. Я всегда считал, что пятно на чести оскорбленного никогда не может быть смыто кровью того, кто его оскорбил, ибо то, что уже произошло, не может больше не быть, и безумие воображать, что, убив оскорбителя, можно снять с себя оскорбление: ведь на самом деле оскорбленный остается со своим оскорблением, тогда как наказанный умирает, и оскорбленный, удовлетворив порыв своей мести, не может восстановить свою честь, которая, чтобы быть безупречной, должна быть обязательно незапятнанной. Можно ли сомневаться в том, что мои слова встретят бурю возражений? Но все же, хоть я и не пытаюсь перекричать моих спорщиков, отвечу, что не следует ни молча сносить оскорбление, ни наказывать оскорбителя. Но что же можно сделать в таком случае? То же, что должен сделать человек, когда его постигло какое-либо иное несчастье, а именно - покинуть родину, поселиться за пределами ее, где его никто не знает, и уповать на суд божий, помня, что его могла бы постигнуть та же самая кара, если бы его наказали за одно из тех оскорблений, которое он нанес другим, ибо желать, чтобы те, кому он нанес оскорбление, молча их выносили, а чтобы сам он не сносил никакой обиды, является несправедливостью. Я говорю: сносить их, а не убивать жестоко за то, что тебя лишили чести, которая есть не что иное, как суета мирская, и не отлучать от бога того, кого он разлучил с душой.

Так или иначе, после этого происшествия прошло два года, и Лисардо, немного успокоенный, - ибо время обладает могучей силой, - в жаркие летние дни стал выходить из своего дома, чтобы искупаться в реке. Марсело, все время следивший за ним, проведал об этом и однажды ночью, сбросив с себя одежду, подплыл к тому месту, где купался Лисардо. Он с такой силой схватил его за ногу, что тот испугался и, захлебнувшись, лишился сознания; а на следующее утро его, к большому огорчению всего города, нашли на берегу реки. Это и была благоразумная месть, если только какая-нибудь месть может так называться, и рассказана она не в поучение оскорбленным, а в назидание оскорбителям. Из нее видно, насколько справедливо изречение, гласящее, что оскорбленные пишут на мраморе, а оскорбители на воде. Так Марсело два года хранил в своем сердце оскорбление, твердое, как мрамор, а действия Лисардо, безусловно, были HP писаны на воде, вследствие чего он и погиб от воды.

ГУСМАН СМЕЛЫЙ

Если вашей милости угодно, чтобы я стал вашим новеллистом, раз уж мне не суждено быть вашим кавалером, совершенно необходимо, чтобы вы смилостивились надо мной и чтобы ваша признательность меня вдохновила. Цицерон устанавливает различие между щедростью бескорыстной и вознаграждаемой {1}. Благостно рвение, когда оно бескорыстно; будучи вознагражденным - оно уже вынужденно. Но если я не расположен подкупать моего благодетеля, то, с другой стороны, и от полагающегося мне по праву я не желал бы отказываться; а было бы несправедливо, если бы ваша милость вознаградила меня, предоставив доброй воле богов, как поступил Эней с Дидоной, объявив:

Коль небо справедливым воздаяньем

Смиренные заслуги отличает,

То от него ты вправе ждать награды {2},

Таково было мнение философа, несомненно желавшего быть вознагражденным, и потому римский сатирик {3} сказал:

Кто любил бы добродетель,

Не сули она наград?