Новеллы из цикла «Тысяча»

60 лет. Старый партизан. Возглавлял отряд и долго боролся с басмачами. Многие помнят его улыбку, слишком удивленную и радостную для старика, и его ярость, сделавшую его имя известным во многих ущельях.

Сейчас он техник-агроном. Любовно работает, вдохновляя молодежь и сам вдохновляясь ею.

Он строен и высок, как все таджики, и красив, когда в закате солнца величаво едет на высоком коне по новой дороге, на которой каждый утес, каждый камень связан с недавней длинной и упорной борьбой.

Но он мало думает о прошлом. Он слишком занят текущей работой совхоза. Он ездит из района в район, я порой ему бывает трудно. Веселая, удивленная улыбка сходит с его лица.

Иногда он что-то странное делает в горах. Вот он пробирается по тропинке на испытанном коне. Он встречает знакомых и товарищей. Одни проезжают на автомобилях. Они перебрасываются с ним парой деловых слов и вопросов. Другие плетутся на арбах – у него есть дело и до них.

Но все же порой он отдаляется и от тех и от этих – он взбирается на узкую, старую тропинку, по которой теперь уже нет надобности пробираться, ибо есть новая дорога.

Что же несет его туда? Он уединяется, он явно уединяется.

И за ним подглядели… Нет тайн и в горах и в ущельях…

Он забирается в уединенное место, где сутками он раньше выжидал басмачей, а сейчас он слезает с коня, привязывает его к камню, становится на колени, достает из-за пазухи папку с бумагами, карандаш и долго вычисляет количество зерна, продукцию совхоза, сдачу норм и многое другое.

Почему же здесь, в укромной расщелине, на трудной тропинке, по которой конь ходит сам и им нельзя управлять?

Старику трудно дается счет. Это единственное, что его мучает, – молодые так ловко подсчитывают, быстро, упрощенным способом, а он не умеет. Он должен тут, на камне, выписывать все цифры отдельно, медленно, по-своему их складывать и вычитать. Позор! Иногда он прибегает даже к каким-то палочкам, к кружкам… Он ни за что не хочет, чтобы об этом знали. Ему стыдно. И с большим трудом, много раз проверяя себя, он все же подсчитывает, ибо – так или иначе – ошибаться нельзя…

* * *

Старый шахтер. Забойщик. Удивительная кровь. Он почти не устает. Сорок лет беспрерывного труда. В его табличках мелькает сто пятьдесят процентов, сто тридцать пять, сто шестьдесят два. Ему давно время получать пенсию, но он не хочет бросать работы. Лицо в глубоких морщинах, но глаза восторженны, и хорошей, располагающей стеснительностью скована высокая костлявая фигура. Его хвалят. Часто. Надо что-то сказать в ответ, но он не знает, что. Вертятся в воздухе слова, которые полагается говорить старикам: «Работать, чтобы показать пример молодежи»… «Мы, старики, еще докажем, что мы молоды»…

Но это кажется ему чепухой. Как-то неловко повторять это. Какого чорта «пример молодежи»… Молодежь прекрасно работает. К тому же это слышано бесконечное количество раз. «Показать, что мы молоды» – тоже чепуха. На собраниях любят аплодировать за это. Выходит старик и кричит:

– Мне вот шестьдесят лет, а я молодой…

Обязательно будут аплодировать.

Но это не нравится ему. Нет, не то, не то. А что же сказать, когда хвалят? Ведь что-то сказать нужно. Сказать, что просто хочется работать, быть живым человеком, как все? Полезным членом общества? Так, что ли? Но не выходит это.

Он и не говорит почти ничего. Не говорит. Тем не менее, выбрали делегатом на конференцию.

Сильно взволновался. Ничего не мог сказать. Поехал в новый городок, недалеко от шахт. Сорок лет знает эту дорогу. Сколько сапог исхожено по камням и грязи! Сколько горестных воспоминаний, обид, унижений, нищеты! Тяжелая была жизнь!

Теперь по этой же дороге едет на машине, в чистом костюме, побритый, свежий. Воздух, солнце – не те. Воздух новый, солнце новое.

Приехали в городок – в гостиницу. Новый красивый дом, деревья, чистая комната, свежая постель! Чистота, опрятность, уважение, порядок! Вокруг товарищи. Невозможно… Горло сдавлено… Куда деваться? В коридоре телефонная будка. Скорее туда…

– Елисеев, куда ты? Сейчас завтрак.

Не отвечает. Спешит в телефонную будку. Скорее. К счастью, не замята… Зашел, закрылся. И заплакал…

Обильные слезы – от счастья, от захватывающей радости – полились по щекам. Минут десять не мог успокоиться. Наконец успокоился и вышел, бормоча. себе под нос:

– Старость. Трудно сдерживать чувства.

* * *

Над городом летали самолеты. Спускались на парашютах мужчины и женщины. Играла музыка. В городе был праздник. Недавно кончился большой парад. Залитые солнцем улицы были переполнены народом.