Новенькая дикого. Закрытая школа 2

Забываю как ходить от столь самоуверенной реплики.

— Да три ха-ха, - смотрю на этого несерьёзного человека.

— Совершенство? Ты?

— Ага. Тебе несказанно повезло. Такое богатство оттяпала, - дурачась, раскачивает наши переплетёные руки.

Молчу, но потом понимаю, что...

— Да. Ты прав, - улыбаюсь счастливо, заставляя теперь сбиться с шага его.

— Очень повезло, - наверное, говорю этим намного больше чем бы хотела.

Артём смотрит на меня кажется вечность, вижу в нём отражение своих чувств и не могу насмотреться на этого невозможного. Но вот он дёргает меня за пиджак, заставляя влететь в его объятья.

Крепко-крепко стискивает.

— Люблю тебя, мышонок, - слышу. — Очень, очень и очень.

Такое светлое чувство внутри расцветает, что кажется не держи он меня - я бы взмыла от счастья и улетела куда-нибудь на луну.

— Тебе меня не победить, - еле собираюсь, чтобы выдохнуть это. — Шестнадцать раз, Артём.

— Было пятнадцать, - смеётся.

— Ничего не знаю. Я помню шестнадцать.

— Хорошо. Шестнадцать.

— Хорошо, - киваю.

— Прекрасно.

— Чудесно.

— И-и-и хватит. Пойдём к твоей маме, - в этот раз заканчивает первый он.

45

Прошло чуть больше года.

— Кирилл, я беременна.

У Ледова пошёл чай из носа.

— Ох, больно, - зажимает переносицу и вытаскивает из подставки салфетку. Прижимает её к носу.

— Повтори.

— Я беременна.

— От кого?

Помолчала. Подумала.

— От тебя, - решилась.

— Тёмыч меня убьёт, - бледнеет друг, а я лыблюсь.

Очень радостно, что появилась отличная возможность отомстить Ледову за его поведение.

— Это тогда когда я напился? Да? Ох, права, была Забава. Мне нельзя пить, - кажется вот-вот начнёт выдергивать волосюшки из своей шикарной блондинистые шевелюры парень.

Ладно. Забава мне лысого мужа не простит.

— Да расслабься.

Дуралей с надеждой поднимает голову.

— Можно тебе пить. Ты напившись, всё равно к своей «русалочке» лезешь. И ищешь одну её. Артём тебя еле оторвал от Забавы и чудом запихал в такси в тот вечер. Я его целый вечер успокаивала, - вспоминаю приятные события, прошедших зимних праздников.

— Фу-у-ух, - делает вид, что стирает со лба пот придурошный.

Как мог и поверить?!

Глупость несусветная.

— То есть ты не беременна?

— Беременна, - отламываю кусочек пироженки и с удовольствием кладу себе в рот.

Бли-и-ин. Всё-таки в «инлёде» самые вкусные пирожные.

Кирилл оглядывает меня с ног до головы. В его сознании никак не хочет умещается моя беременность и моё же спокойствие. Кто-то кого-то всё-таки выпинывает. Не могут вдвоём существовать. По его понятиям.

— И от кого?

— Опять начинаешь?

— Нет. Прости, конечно, Варька. Но в моём представлении, ты должна эту радостную новость сообщать, вместе с Артёмом.

— Вот это как раз вторая часть нашей беседы. Самая важная, - гневно взмахиваю ложкой.

«Вишнёвое блаженство» улетает на стол.

Мы проследили за его полётом. И смирившись с нашим одинаковым умение свинячить, Кир подзывает официантку, чтобы убрала безобразие натворённое.

Пересев за другой столик, возобновляю мысль: — Я хочу его наказать.

— Очень жалко вашего ребёнка, - бухтит Ледов, допивая чай.

— Ты о чём?

— Родиться в семейке повернутых на наказаниях...окей. За что?

— Он не сказал мне о ребенке.

— В смысле?

— В смысле, что он втайне заделал мне ребёнка.

— М-м-м. Прости, Варь, - растерянно извиняется за что-то дружбанчик.

— Я не пойму… Расскажи как втайне от тебя можно подобное провернуть?

— Он подговорил врача. Понимаешь, наш способ контрацепции никогда не давал осечку.

— Ой, ля. Давай не будем обсуждать ваш способ. Моя психика этого не выдержит.

— Я же с тобой не позы любимые обсуждаю, Кирилл. Прекрати строить из себя ханжу. Особенно с твоим то прошлым. Помоги мне вывести нехристя на чистую воду.

— Вы двое стоите друг друга. Семейство диких..хорошо, хорошо. Хватит замахиваться на меня ложкой. Ей трудно убить. Раз хочешь - давай подумаем!

— Угу! - соглашаюсь, крутя в голове своё.

Нет. Вот как он мог?

Прибить его мало.

Жаль, что люблю безумно заразу эту.

Не любила бы - было бы проще.

Эх.

***

— Тёмочка, а давай мы тебе поможем? - долетает до меня голос какой-то смертницы.

— Не надо, девушки. Справлюсь, - слышу холодный отказ, но желание убивать не пропадает.

Чё-то нервная я.

Беременность тому виной?

— Волкова, Анисимова, уйдите. Никто вас тут находиться не просит! - одёргивает девок Колесникова.

Она там откуда?

Захожу в аудиторию.

Дикий стоит на парте и что-то делает с жалюзи.

— Любимая? - видит меня первый.

— Где «любимая»? - шугается Алёнка.

— Любимая? - хором говорят девушки, что не могут оторвать алочных глазёнок от моего мужа(!).

— Она? — Эта? – не верят, как будто я чушка какая.

— О, Варечка! Пришла. И как…сходила? Ты вешай, вешай, - не даёт Колесникова дикому спрыгнуть.

Он так и остался на кортах сидеть, желая походу повесить не одни жалюзи.

— Алёна! - не может смириться с тем, что затискать меня до полной потери моего сознания не выйдет.

— Мы на минуток пять - поговорим, - сияет счастьем подруга. — Ты не отвлекайся, - и утягивает меня сопротивляющуюся в коридор, оставляя Артёма с этими…двумя.

— Что делаешь? - рвусь к нему в кабинет.

— Ничего, - хихикает подруга.