Новенькая для дикого (СИ)

Но орёт звонок и вопрос отпадает сам по себе.

Одноклассницы, что на протяжении сорока пяти минут, тоже боролись с варежками, и не могли никак довязать их, ускорились.

Лишь надменная Адамцева, встав, кладёт свою работу на стол Кристины Васильевны и получив «молодец», выплывает из класса первая.

Мы же плелись в последних рядах.

Просто зазевались две клуши, а потом девочки повалили сдавать свои работы. Пришлось нам и плестись.

— Не забыли булавкой прицепить своё имя? - улыбается учительница, когда мы подходим.

Переглядываемся.

— Давайте. Я их подпишу. Ничего. Вы не одни забыли, - приняв рукавицы, женщина достаёт из стола бумажки с булавками

Быстро пишет имена и пока не забыла, прикрепляет их на наши «произведения искусства».

— До свидания, - прощаемся мы.

— До свидания, девочки. До свидания, - улыбается нам Кристина Васильевна.

42

Мы после всех уроков сидели в столовой.

Алёна размешивала перец в супе, я вяло ковыряла гречку и опять не хотела есть.

— Что с тобой? - отрывается девушка от еды.

— Не знаю. Не пойму почему, но мне неспокойно. Как перед экзаменом…

— Липкий страх и волнение?

— Типа того. Не могу перестать ощущать это. И не предлагай мне опять сладкое, - гнётся пластиковая вилка в руке.

Подруга выставляет перед собой ладони, показывая: «сдаюсь, сдаюсь».

Оттягивает к себе тарелку с песочной слойкой.

Отпиваю чай.

— Чего то боишься? Встречи с диким? Или с Ледовым? Ты, кстати, хотела рассказать причину.

— Какую? - делаю плюс один глоток.

— Почему опоздала на геометрию.

Закашлившись, кашляю долго.

— Возможно, на тебя пагубно кофе действует? - даёт мне салфетки немного сбитая с толку Алёна.

— Я выпила всего-то стакан, - вытираю брызги на столе.

— Дело не в дозе, а в том есть ли у тебя индивидуальная непереносимость, или нет, - менторским тоном нравоучает Алёнка.

— Моя бабушка выпьет полстаканчика и всё равно тахикардию ловит. Перешла на цикорий, - облизывает ложку она.

Пытаюсь не улыбаться.

Никак не привыкну к тому, что она набрасывается на еду, как бешен…одичалая.

Но я её знаю два дня. Возможно, в будущем…

Ай.

— Ай, - повторяю в реале, прижимая ладонь к груди.

Я теперь и вспоминать его не могу?

Почему сердце закололо?

— Алён, больно, - впиваюсь в руку побледневшей от испуга Колесниковой.

Подскочив, она не знает как помочь.

— Дыши, дыши. На, - дрожащими руками впихивает мне стакан.

С трудом делаю глоток, но сердце всё равно жжёт.

— У меня где-то валидол был. Бабушке покупала, хотела отдать, но.... - Алёна копошится в рюкзаке.

Находит искомое.

Выдавливает белую таблетку, пахнущую мятой.

— На! Рассоси.

Принимаю. Кладу на язык.

Вроде отпускает. Постепенно становится легче.

Алёна всё время, пока я пережидаю непонятный приступ, терпеливо стоит рядом, готовая по первому требованию, бежать за медсестрой.

— Фу-у-ух, - облегчённо улыбается, видя, что мне лучше.

— Варя, - трёт красные щёки и тяжело опускается на стул.

— С тобой я не опасаюсь, что НЕ похудею. Такие нервы.

— Прости. Я не знаю…

— Варь, - перебивает тихий оклик.

— Кирилл?

Ледов стоит в паре шагов.

Видит, что я обернулась.

Хочет сказать что-то, даже рот открывает, но не решается.

— Ты заболел? - не могу понять почему лицо его серое. А самого парня бьёт мелкая дрожь.

— Что-то случилось?

— Ты не слышала? Весь эдем гудит. Но...тебе не рассказали? - тяжело проталкивает через себя слова.

— Что «не рассказали»?

Алёна что-то понимая для себя, хватается за телефон.

Начинает искать, находит и по мере прочтения на её глазах появляются...слёзы(?).

— Артём разбился на мотоцикле, - говорит за мажора подруга.

В ушах зазвенело.

— Что? Шутите?

Девушка тычет мне свой телефон.

В ней пост из официальной группы школы.

Чувствуя в руках онемение, прочитываю заголовок: «Мотоциклист попал в аварию на пересечении…»

Перестаю читать. Не могу. Фото его байка…всего перекорёженного достаточно, чтобы...

—…ему было бы приятно, - доносится сквозь вату обрывок фразы Кирилла.

— Кому было приятно? - медленно переспрашиваю.

— Артёму. Если бы ты навестила его в больнице. Я почему и пришёл. Не хочешь со мной поехать?

Покрутила, повертела шестерёнками.

Дикий в больницы? Тогда какого ху...

— Алён, ты чего плакала раз он в больнице?

— Плакала? - непонимающее хлопает глазами.

— А. Точно. Думаю, чего забыла… - засунув руку в карман, Колесникова достает блистер.

Запивает сразу две розовых таблетки водой.

— У меня аллергия на пыль. Глаза слезятся, - рассказывает.

— Не приму лекарства и может дойти даже до конъюнктивита. А так...не. Не плакала. Чего плакать? - озадаченно смотрит на меня.

— Этого посланника ада и топором, и серпом не убить. Что ему какая-то авария? - звучно высмаркивается.

— Хорошо. Кирилл! Ты тогда...Почему с видом траурным явился?

— Варь, - смотрит, как на недалёкую парень.

— Он так то мой лучший друг. Мне с фанфарами надо было зайти?

Сзади доносится приглушённый смешок.

— Простите. Живое воображение, - тушуется Алёна, когда и я, и Ледов упираемся в неё, придавливая суровостью.

— Поедешь? - вымучено уточняет мажор.

— К Тёмычу можно ненадолго, но через два часа у него операция…

— Операция?

Кажется, я опять впала в трансовое состояние.