Новенькая для дикого. Закрытая школа.

— Не вышло, - с леденящем душу бесстрастием, отбивает попытку Артём.

— Что «не вышло»? Говорю тебе, кровь. Надо обязательно обработать, - показываю, что хочу осмотреть «ранение» получше.

На деле пытаюсь добиться того, чтобы он отпустил на милисекундочку. Этого хватит.

Рвану к выходу, со всех ног. Благо дверь не закрыта.

— Неважно, что ты говоришь, новенькая. И насколько сильно убеждаешь, - сжимает талию крепче.

Его лицо в несчастных сантиметрах. Кубики-рубики... В целом весь дикий ближе некуда.

И эта близость заставляли моё бедное сердечко просить о побеге, молотя по грудной клетке.

Даже оно не желало участвовать в ужасе ужасном.

Но чего Артём добивается?

Хочет показать, что не отпустит и не ослабит «объятия»? Что не даст сбежать? Я и сама без напоминаний знаю, что не даст.

— У тебя всё на лице написано, - вытаскивает из транса тот, кто последнее время, незаконно часто появляется в моих мыслях.

Написано?

Что?

Ужас?

Удивил так удивил.

Я без него знаю, что дрожу от страха. Не надо быть геним, чтобы понять - боюсь дикого. С первой встречи боюсь. Он же...бешеный. Непонятно, что в голову может прийти.

— Твои действия отлаженно показывают врёшь или нет. Говоришь, что у меня кровь, но сама на дверь то и дело поглядываешь, - разваливает парень своими словами моё предположение, как карточный домик.

— Ты не прав, - невинно хлопаю глазами.

— Я смотрю на дверь, так как тебе хочу помочь. Зинаида Васильевна недалеко ушла. Успеем позвать её, - обнадёживаю враками своими.

Но знаю, что дикому вряд ли можно помочь. Разве, что отвести к психиатру.

— Отпусти. Я схожу за медсестрой, - рвусь на свободу.

И снова отвратительно получается - силы не равны.

Сдуваю прядь, выбившуюся из хвоста.

Артём видя, что я прекратила попытки сбежать, издевательски проводит по затылку. Демонстрирует мне чистую ладонь.

— Впиталась кровь?

— Получше поищи. С моей стороны она видна, - даю бесплатный совет.

Нехристь.

Хорошо. Хорошо.

Если хочет - кто я такая, чтобы отказывать?

Будем играть по его правилам.

Издеватель сразу помечает, что во мне что-то переменилось и ему это не нравится.

Загадочно обнимаю его за шею.

Мне тоже многое не нравится, но тем не менее терплю.

Заранее прошу прощение у себя за предстоящие бессонные ночи.

Я бы не стала осуществлять эту безумную идею, но другого выхода не вижу.

— Знаешь, Тём, - убавляю громкость голоса. — Можно и попробовать.

— Что? - зачарованно следит за моими действиями.

Наглаживаю крепкие плечи, перехожу ниже. Медленно умираю от стыда, но не сдаюсь.

— Наказание можно попробовать. Ты хотел меня наказать? - обольстительно улыбаюсь.

Настолько разошлась, что у самой душа раз двадцать вылетела. Но я добилась того, что хотела - полной потери бдительности.

Маленькая девочка внутри меня запищала от того, что я придумала.

Вдохнув поглубже, запускаю пальцы в короткие волосы, притягиваю парня к себе ближе.

Прижимаюсь к тёплым губам своими и мысль пролетает - пришёл мой конец. Поступок понятен, как божий день.

Но Артём меня не раскусил?

Святые бублики.

Первый раз в жизни целую парня. И ни простого же...боже. Что творю?

САМА! ПОЦЕЛОВАЛА! ДИКОГО!

И ни в щёчку, ни в щёчку.

Но…

Почему он не отталкивает меня?

Хочу сама отстраниться, смирившись с тем, что ответа не дождусь и не успеваю.

Артём не даёт впасть в истерику и до конца обдумать, что я наделала.

Нежно захватив мой подбородок, углубляет поцелуй. Крадёт удивлённый судорожный вдох.

И лёгкие без спроса заполняет гроза, которая не хочет уходить, как бы я её не прогоняла.

Остаётся для того, чтобы безжалостно выжечь в памяти имя дикого.

Не знаю сколько длилось наше безумство.

Не знаю, так как время перестало для меня существовать.

Но важно одно - я могла таки собраться и прекратить плавиться в его руках.

Сто раз повторив про себя, что он этого заслуживает, выбрасываю колено вперёд.

Прямо, как дедушка учил.

Грабли разжались сиюминутно.

Болезненно застонав, лихо, всея универа, склоняется в «коленолоктевой».

Вытерла губы тыльной стороной ладони, демонстративно проплевалась.

— Ещё раз станешь угрожать, я тебе сильнее врежу. До конца омлет сделаю. Наказывать он собрался. Себя накажи.

Артём выпрямляется, по выражению его лица, догадываюсь - то что было до -цветочки.

Ягодки пошли прямо сейчас.

Я не кричала и не звала на помощь.

Сорвалась и побежала к двери.

И толи я действительно офигенную глазунью умею делать, и Артём побоялся повторить сей опыт. Толи переоценил свои силы и не пришёл до конца в себя.

Не знаю.

Самое важное - я успешно смогла вылететь из зала.

Не нужно мне форма, не нужна еда.

Добежать бы живой до своей комнаты.

Забаррикадируюсь и буду молиться.

Авось «отче наш» спасёт от появления разозлённого демона на моём пороге.

Врезаюсь в кого-то, извинившись, пытаюсь обойти препятствие.

— Варя. Ты как? Варь. На тебе лица нет. Что с тобой? - не даёт отойти Колесникова.

— Он не отпускал к тебе, - оправдывается.

— Придурок Свиридов. Тот, что сказал, что у меня…ну, сама помнишь.

— Не извиняйся. Знаю ты бы помогла. Догадывалась, что тебе не давали. Не знала лишь кто, - замолкаю, увидев, что мы не одни.