Новенькая (СИ)

- Я горжусь... тобой... ты... был самым лучшим... – дыхание девочки прервалось, – агентом... в... во всем... мире... ты... был для меня... всей жизнью.... послушай... я должна сказать тебе.... что... быть.. твоей... дочерью... была самая большая... че... честь для меня... – по щекам девочки текли слезы. – Папа... не плачь... – она протянула ладонь, чтобы стереть слезу с его щеки. – Не надо...

Обещай, что присмотришь за Анжелой... Семеном... они мои друзья... передай им... что я их очень люблю... папа... я... я... – дыхание снова прервалось, Карина часто задышала. – Я хочу... чтобы ты запомнил меня такой... какой я была... ты хочешь что-то сказать? Не надо слез... они меня... не... спасут... Ты... можешь мне пообещать кое-что? – спросила девочка. Последняя капля жизни уходила из нее.

- Что? – едва слышно спросил он.

- Береги эту вещь, как память... обо мне... – она разжала окровавленную ладонь и дала ему свой медальон, подаренный матерью. – Это... подарок мамы... пусть он напоминает тебе обо мне... когда-нибудь... мы встретимся там... на небесах... а теперь... исполни мою последнюю просьбу... – в это время к ним подбежал директор.

- Обними меня... папа... – едва слышно попросила Карина, положив руку отцу на плечо. – Обними же... Я хочу умереть, запомнив твои последние объятия...

Пожалуйста... Только не плачь... слышишь? Не надо плакать... улыбайся. Ведь у нас с тобой столько хорошего было... не плачь...

Круст обнял ее, крепко прижал к себе. Нет, не слезы стояли в его глазах, а только влага текла по щекам. Это плакал не он, но его глаза, слишком уставшие от вида ужасающих картин.

Истребитель молчал и знал, что сейчас бесполезно говорить. Он стоял рядом лишь с одной целью: не пропустить к ним больше ни одной пули и ни одного бандита. Рука Карины медленно соскользнула с плеча Круста, глаза закрылись. Девочка умерла. Это была ее последняя мечта – умереть в объятиях родного отца. Она знала, что встретит свою маму, что будет счастлива в ином мире. Сейчас девочка была похожа на куклу. Казалось, она просто спит и вот-вот должна проснуться.

Но этого уже никогда не могло случиться. И затихание битвы все больше и больше оголяло эту правду.

На фоне победы, на фоне спасенности пленных это было слишком жуткой картиной.

Как-то совершенно неожиданно наступила тишина. Не такая, как прежде. Абсолютная. Ледяная. В это время к ним подскочил уже очнувшийся Семен. Увидев бездыханное тело своей подруги он упал рядом с Крустом на колени. Анжела стояла в стороне. Семен бережно взял девочку.

- Семен, это жизнь... крепись... -Тихо прошелестел голос Злата, который пришел, чтобы забрать ее душу. – Мне нужна ее душа. Круст… прости, я должен забрать душу твоей дочери. Но ты сможешь видеть ее. Она не умерла. Ее душа будет рядом с тобой. Семен, хочешь сказать что – нибудь? – Злат тоже плакал. Но слез призрака никто не видел. Он умел скрывать свое горе. – Или ты, Круст? Она все – таки твоя дочь. Прежде, чем я заберу ее душу, кто – нибудь хочет сказать последние слова?

- Это слишком странно, что она могла умереть, – Растяпкин не поднимал глаз. – Я не могу... Нет, не могу. Но не надо привязывать ее к земле, если это случилось...

-Круст? – Злат посмотрел на агента. – Скажешь что – нибудь?

Внезапно Круст почувствовал слабое шевеление... он склонился к Карине и смог уловить еле слышное дыхание. В девочке еще теплилась жизнь!

- Быстрее, позовите врачей!

- Они уже здесь, – Истребитель почему-то улыбался, глядя прямо на Злата. – Боюсь, тебе и сегодня придется уступить академии, несмотря на то, что ты уже не злодей.

- Что происходит? – Анжела подошла к ним. Злат только усмехнулся. Но это была добродушная усмешка. Ведь за Кариной еще остался должок, помочь ему. Круст выхватил Карину из рук Семена и всмотрелся в ее лицо.

Все-таки... Едва заметно, но все-таки, живая и!..

- Положите ее на носилки, – впрочем, времени вглядываться правда не было. Врачебная бригада была уже наготове. Каждая секунда была на счету.

Как только Карина оказалась уложенной, они сорвались с места. Слаженность и уверенность их движений успокаивали всех присутствующих, хотя и не давали забывать об опасности.

Девочка лежала без сознания уже пятую неделю. Ранение было серьезным, врачам пришлось удалить одно легкое, а донора в больнице для Карины не было. Однако он и не требовался, ведь академия, сумевшая создать целого человека (вернее, человекоподобного робота), вполне могла воспроизвести определенную его часть.

Операция по вживлению легкого была назначена на завтра. Крусту, как отцу, разрешили побыть с дочерью перед операцией, чтобы поддержать ее. Злат тоже иногда появлялся в палате, навещал свою знакомую. Карина хоть и не видела отца, но она слышала его голос, чувствовала, как дрожат его руки.

Хотелось дать знак, что она жива, но она не могла.