Новенький (СИ)

Антон — мой старший брат по матери. У нас разница четыре года. Кто его отец — неизвестно. Он сбежал от матери в неизвестном направлении, как только узнал, что она беременна. Мама родила Антона, растила его самостоятельно, пока не встретила моего отца. Они поженились, потом родился я, и мы были прекрасной любящей семьей, которая ни в чем не знала нужды. Мама была домохозяйкой, отец был программистом-разработчиком и владел своей фирмой. Каждый вечер папа приходил с работы с подарками для меня и Антона, на Новый год родители заказывали нам Деда Мороза и Снегурочку, утверждая, что они настоящие, а каждое лето мы ездили на море.

Но когда мне было шесть лет, отца убили. Это произошло на моих глазах.

Двадцать пятое августа, среда. Был жаркий солнечный день. Антон каким-то образом умудрился заболеть воспалением лёгких и лежал в больнице. Мама находилась с ним. Навестив брата, мы с папой пошли гулять в парк. Я ел мороженое, леденцы, сладкую вату и катался на аттракционах. До первого сентября оставалась всего неделя, и я был в предвкушении первого класса и школы.

Вдоволь нагулявшись, мы с папой направились на выход из парка. Наша машина была припаркована через дорогу. Перейдя на другую сторону через подземный переход, мы пошли вверх по тротуару к автомобилю.

Я заметил их еще издалека. Двое в чёрном на спортивном мотоцикле. Они мчались в нашу сторону, а у меня в голове промелькнула только одна мысль: «Вау, какой крутой мотоцикл! Когда вырасту, хочу себе такой же».

Приближаясь к нам, водитель стал сбавлять скорость, а тот, что сидел за его спиной, достал из-за пазухи чёрной кожанки пистолет и навел на отца. Он сделал три выстрела: два в грудь и один в голову.

Мотоцикл тут же умчался, отец повалился на землю, нас окружили прохожие… Крики, чужие слезы, затем вой сирены издалека. Я не плакал. Смотрел немигающим взглядом на расползающуюся под отцом лужу крови и продолжал держать его за руку, чувствуя, как она становится холодной.

На мне были белые кроссовки. Кровь расползлась до них и испачкала носок. Я быстро отдернул ногу, подумав: «Мама будет ругаться, что испачкал. Они же новые». Мой детский мозг просто блокировал информацию о том, что папа только что умер.

Я отчетливо запомнил это ощущение на своей коже: как теплая ладонь в моей руке становится холодной. И иногда это чувство возвращается. Я смотрю на свою правую руку и ощущаю на ней именно тот холодок.

Затем в моей памяти произошёл провал. Я только помню обрывки допросов меня шестилетнего. Ведь я был единственным свидетелем убийства собственного отца. И помню суд, на котором группу убийц оправдали. Якобы следствие не доказало их вину, а на самом деле просто потому, что заказчики купили судью. Да и следователь с прокурором тоже были куплены. Весь судебный процесс был куплен.

Я помню его. Мужчину в чёрной мантии, который восседал на троне и бил деревянным молоточком по столу. Он был молод, с темными волосами и светлыми глазами. Я помню, как он зачитывал оправдательный приговор. Я помню крик матери, когда судья сказал: «Признать невиновными». И помню его взгляд, когда он уходил в специальную дверь, предназначенную только для судьи.

Мужчина посмотрел прямо на меня. И на секунду в его взгляде промелькнуло сочувствие. Но всего на секунду. Он тут же отвернулся от меня и с каменным выражением скрылся за деревянной дверью.

Мой папа был не просто программистом, а хакером. Но он был так называемым белым хакером, помогал искать уязвимости в системах безопасности компаний, а не взламывал их. Его убили за то, что он отказался сотрудничать с черными хакерами, которые готовили нападение на крупные банки. Это был 2010 год, и системы безопасности компаний, включая финансовые организации, были очень уязвимы. Отца убрали, потому что боялись, что он их выдаст или того хуже — поможет усовершенствовать системы безопасности. Речь шла о сотнях миллионов, которые можно было вывести, взломав банковскую защиту. Лишний свидетель был ни к чему.

С тех пор в нашей жизни все пошло наперекосяк. Я не пошел вовремя в первый класс, пропустив год. Мать была беременна и от потрясений потеряла ребенка, а затем начала пить. Четыре года назад в нашу квартиру переехал ее собутыльник со своей дочкой Олесей.

Мы с Антоном уже очень давно предоставлены сами себе. У нас разные отцы и разные фамилии, но у меня нет человека ближе, чем он. Мать? Я мечтаю никогда ее не видеть. Несмотря ни на что, она не имела права сдаваться. Не имела права бросать нас с Антоном на произвол.

— Просыпайся, — толчок в плечо. — Приехали.

Я резко дергаюсь. Моя сонная башка соображает вяло. Тру глаза и зеваю. Застегнув повыше куртку, вылезаю из машины и направляюсь с братом к большому ангару, из которого виднеется свет. Высокая металлическая дверь не заперта. Придурки.

— Здорова, пацаны! — громко приветствует их Антон.

— Здорова! — раздается со всех сторон.

В ангаре стоят два спортивных автомобиля. Их нужно оттюнинговать до неузнаваемости. Затем эти угнанные машины будут проданы для нелегальных гонок в Подмосковье.