Новичкам - везёт...

Минуту царила абсолютная тишина, Атеист не знал, как быть дальше — и просто уйти — глупо, и ломиться внутрь тоже как-то нелепо. Вдруг приглушенно звякнуло, и с тихим скрипом дверь отворилась. В бледном свете свечи на пороге показался тонкий девичий силуэт, испуганные глаза блеснули тревогой и смутной надеждой. Атеист почувствовал, как в горле разбух ледяной комок, надо бы что-то сказать, но губы словно онемели. Девушка тоже молчала, решимости хватило только отпереть дверь, а как быть дальше — неясно, она тихо отступила назад, Атеист неуверенно шагнул внутрь. Не стал разглядывать девушку пристально, отметил лишь что у хрупкой блондинки довольно милое личико, одета в спецодежду, что совсем не скрывает стройной фигуры. Жалкий огарок свечи на письменном столе с трудом освещал середину комнаты, отгоняя подступающую со всех углов темноту. Обстановка конторская — стол, стеллажи с папками, слева под окном старый диван, застеленный спецовками, такая же куртка весит на окне, в углу ещё один столик, там, если Атеист верно разглядел — электрочайник и посуда. Звучно тикают настенные часы, в тишине звучит довольно громко. Девушка испуганно задышала, затрепетала, как птичка, Атеист наконец сообразил, поспешно убрал автомат за спину.

— Не бойся, я не бандит.

— Кто ты? Откуда у тебя оружие? Что здесь вообще происходит?!

За спиной захлопотало, в комнату впорхнул ворон, привычно брякнулся на плечо.

— Я там, значит, жизнью рискую, а он тут с девками крутит! Ну ты и ушлый, Атеист!

— Хорош трепаться, что с зараженными?

— Да ничего, поглазели на стенку да пошли в обход. Один лотерейщик только, там где ты перелез, долго топтался, всё нюхал чего-то. Ты там, случайно, не псыкнул от страха?

— Нет, все сухо как видишь!

Девушка медленно отступила на пару шагов, глаза округлились, стали не хуже, чем у совы. Атеист запоздало сообразил, что со стороны выглядит довольно странно — она-то не слышит, что ворон говорит.

— Ты псих!

— Постой! Ещё раз прошу — только не пугайся, и выслушай меня. Как тебя зовут?

Чуть помолчав, девушка все-таки ответила:

— Ксения!

— Ксюш, ты наверняка заметила, что окружающий мир, мягко скажем, отличается от привычного?

— Ну не дура, вижу.

Атеист отвернулся к двери, лязгнул задвижкой, потом медленно снял с плеча автомат и отставил в угол. Ксения опустилась на диван, держалась настороженно, Атеист чуть помедлив, сел рядом. Он постарался рассказать всё, что знал сам об этом мире, девушка слушала недоверчиво, косилась на Ворона, что тихонько дремал у парня на плече, словно тот мог подтвердить слова Атеиста. Огарок почти истаял, когда парень закончил.

— И что… это… это навсегда?

— Да, Ксюш… Кстати, вот, выпей.

— Фу, что это?

— Пей, говорю, это лекарство. Голова перестанет болеть.

— А откуда ты знаешь, что у меня болит голова?

Ворон, до этого вроде бы дремавший, хмыкнул иронично:

— Да у вас у всех, как дело к ночи, так сразу голова болит…

Ксения сделала осторожный глоток, скривилась, как от лимона, косясь на Атеиста, выпила ещё чуть-чуть.

— Бяяяя, ну и гадость! Меня сейчас вырвет!

— Потерпи, сейчас станет лучше.

Ворон перелетел к окну, попросил Атеиста отодвинуть куртку. Стёкла нет, пернатый без труда юркнул сквозь решетку, уже с улицы донеслось хриплое карканье:

— Погляжу, как там обстановка, не боись, до утра заглядывать не буду. — Хмыкнул весело, — Времени-то не теряй зря, я ж вижу, как глаза горят!

— Что он там прокаркал?

Атеист смущенно пробормотал:

— Полетать решил перед сном, чтоб спалось лучше. На улице будет спать, он же птица вольная.

Фитилек свечи затрещал, пламя задрожало, длинные острые тени заколыхались радостно, вот-вот огонёк погаснет. В последний раз пыхнуло и свеча потухла, в комнате ещё сильнее запахло расплавленным парафином. Девушка ойкнула, Атеист тоже вздрогнул, когда по глазам ударила темнота. Просидев несколько секунд в тишине, предложил:

— Утром договорим, я уже с ног валюсь, если честно. Я на полу лягу, не бойся, приставать не буду.

Ксения молчала, Атеист поднялся уйти, и тут на запястье ощутил тёплые и немного дрожащие пальцы.

— Не будешь приставать, говоришь? Жаль…

Уснули уже под утро, вдвоём на полу…